Первая русская царица. Владимир Череванский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ по великопостному нужно молиться у Михаила Архангела.

      Глава II

      Наутро, с первым великопостным звоном, вся убогая и вся счастливая Москва обратилась к Божьим храмам отмаливать мясопустные прегрешения. Народ шел волнами по всем направлениям: к Михаилу Архангелу, к Пречистой, к Рождеству Христову, в Чудов и к Благовещению с его девятью золочеными главами и с крестом на большой главе из чистого золота.

      Ранее всех разошлись по храмам юродивые и те неопределенного состояния москвичи, которым очень нравилось, не будучи причисленными к духовному классу, носить подрясники и скуфейки. За ними последовал купеческий класс с прихлебателями. Наконец, к Благовещению направились боярские семьи в теплых возках, а более одухотворенные семьи – пешком, несмотря на дальние расстояния.

      Обитатели усадьбы князя Сицкого пешком тоже направились к Благовещению. Впереди шел рында Лукьяш в сопровождении мамы, несшей несколько теплых вещей на случай, если Настенька озябнет. За молодежью следовали княгиня Сицкая с сестрой, а далее вся дворня.

      Шли они степенно, не роняя ни одного незначащего слова.

      Миновав храм Рождества Христова и проезд к Чушковым воротам, услышали выкрики, хорошо известные Москве: «Гайда, гайда!» Выкрики предупреждали о безумной скачке охотников, возвращавшихся не столько с охоты, сколько с ночной попойки. Там пили уже не брагу, а хлебное крепкое пиво, только что ворвавшееся с Запада в Московскую Русь.

      – Гайда, гайда! – послышались дикие возгласы уже чуть ли не над самыми головами мирно шествовавших людей.

      Не успела Анастасия Романовна отшатнуться, как увидела уже над собой ставшего на дыбы коня с всадником, озверевшим от бешеной скачки. Еще бы одна-две минуты общей растерянности, и конь обрушился бы на людей. Но конь был рассудительнее всадника, по крайней мере он не повиновался уздечке и, стоя чуть ли не вертикально, перебирал копытами в воздухе…

      Первыми опомнились мужчины. Лукьяш успел ухватиться за уздечку и своей тяжестью осадил коня и всадника, а Касьян подхватил падавшую в обморок боярышню.

      В сумятице всадник вздумал было проскакать сквозь сгрудившийся народ, и чтобы отцепить Лукьяша, не выпускавшего поводья, он поднял арапник…

      – Боярин Глинский, не доводи до греха, убью! – выговорил рында, выхватывая нож из-за сапога.

      Всадник в свою очередь оторопел и сошел с коня. Растерявшиеся люди, увидев, что боярышня Анастасия Романовна не покалечилась, отнеслись к событию довольно хладнокровно, но в этом-то хладнокровии таилась страшная гроза. Домашний кузнец Сицких заговорил громко о самосуде, его поддержали все дворовые люди усадьбы. Кузнец уже засучивал рукава, но, к счастью, догадливый Касьян понял, что готовится страшное дело. – «Не сметь! – крикнул он буянам. – Ты, Лукьяш, пригляди, а я снесу боярышню в церковный притвор. На паперти я вижу отца Сильвестра, а он ейный духовник…»

      Действительно, шум и беспорядок у самого церковного входа привлекли внимание готовившегося к службе иерея Сильвестра – СКАЧАТЬ