Эрнест Хемингуэй. Обратная сторона праздника. Первая полная биография. Мэри Дирборн

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ карьере Эрнеста и стала легендой о легенде.

      Глава 7

      Почти все, кого они знали, слышали историю о том, как Хэдли потеряла рукописи Эрнеста. Художник Майк Стратер вспоминал, как в начале 1923 года Эрнест сказал ему: «Вот, Майк, если б у тебя в чемодане лежали рукописи, ты бы не оставил его и не пошел найти почитать что-нибудь». Стратер объяснял, что Эрнест был «очень расстроен, потому что этот случай показывал, как мало она ценила то, что он делал». Но первый биограф Хэдли, основываясь на достоверной информации, пришел к заключению, что она «была неспособна на такое коварство». Несомненно, Хэдли боялась подобных толкований, особенно от мужа. Она горевала из-за потери рукописей до конца своих дней, а Эрнест обвинял ее в этом всю оставшуюся жизнь. Дело не в том, что он не простил. Просто напоминал ей, что он не забывает об этом. Как писал один биограф Хемингуэя: «Что бы ни случалось между ними, он всегда сохранял за собой это преимущество».

      Одиннадцатого декабря Эрнест уехал с Хэдли в Шанби кататься на лыжах; к 16-му числу они планировали покинуть Лозанну. Переговоры на конференции были далеки от окончания. Тринадцатого декабря лорд Керзон угрожал уехать из-за непримиримости турков, стало быть, Эрнест прекратил сотрудничество с новостным агентством в весьма решающее время. (Лозаннский мирный договор был подписан только 24 июля 1923 года.) Фрэнк Мейсон легко найдет замену Эрнесту и, без сомнений, за меньшие деньги: на тот момент Эрнест зарабатывал 90 долларов в неделю и выставлял счета за расходы на 35 долларов.

      Чинк встретился с Хэдли и Эрнестом в Швейцарии 16 декабря, следом к ним присоединилась семья О’Нила из Сент-Луиса. Дэйв О’Нил, глава семьи, зарабатывал деньги на строевом лесе, но ему очень хотелось писать стихи – это стремление Эрнест довольно злобно высмеял в письмах Эзре Паунду, называя О’Нила «жидокельтом». Дэйв разработал «систему» сочинения стихов, под которой подразумевалось «написать несколько слов о чем-то, чего он не понимает. И чем меньше понимал, тем более «волшебными», лучшими были стихи». Второго января приехала Изабель Симмонс, а вскоре после этого в Париже появились мать и дочь из Сент-Луиса. Женщины стали называть себя «гаремом», а Эрнест был «султаном». Он зазвал всех гостей кататься на санках и лыжах и назначил сыновей-подростков О’Нила, Джорджа и Хортона, своими адъютантами. После полудня они добирались железной дорогой до Ле-Аван и оттуда – до лыжных и санных трасс на Коль-де-Сонлуп. Эрнест любил кататься на лыжах, это была скорость и опасность, и требовалась большая физическая сила. По железной дороге и на трамвае лыжники могли одолеть только часть пути наверх; дальше им приходилось подниматься на лыжах, прикрепляя к ним тюленью кожу для сцепления со снегом.

      По утрам Эрнест писал. Почти каждое слово, написанное им в то время, было верным, и репутация его будет строиться на том, как он связывает слова вместе. С кажущейся легкостью он набрасывал короткие стихотворения в прозе под общим названием СКАЧАТЬ