Герои русского парусного флота. Владимир Шигин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Волынским, министром кабинетным, лижется! – угодливо докладывал Головин. – Каждый вечер у него пребывает!

      – Сие мне интересно! – почесал лоб вице-канцлер – Чую, будет большая игра!

      Волынский же глаз с Соймонова не спускал. Хотела Анна Иоанновна его в генерал-полицмейстеры определить, Волынский не дал. Решила его губернатором в Оренбург отправить, опять кабинет-министр вмешался. В конфидентах у Волынского помимо Соймонова были граф Еропкин, советник Хрущев, секретарь иностранной коллегии суда и иные. Вместе сочинили они генеральный проект – тайную бумагу о новом устройстве империи. Отдельную главу о фабриках, заводах и флоте написал и Соймонов. Говорили меж собою откровенно. Волынский был предельно краток:

      – Царица у нас дура, зато герцог Бирон умен. С него и начинать будем. Как свалим фаворита, тогда и за Анну возьмемся!

      Но все случилось совсем не так, как предполагали конфиденты. Волынского предал собственный слуга, им же воспитанный. В первых числах апреля 1740 года начались аресты. Вначале взяли самого Артемия Волынского, за ним Хрущева с Еропкиным. Обвинения в растратах и воровстве отпали сами собой. Конфиденты были людьми честными и неподкупными. И тогда объявлено было о заговоре противогосударственном. Дело передали в Тайную канцелярию.

      Соймонова арестовали последним. Схватили прямо дома, ночью. Семеновского полка адъютант Вельяминов кричал, горло надрывая:

      – Слово и дело государынино! Хватай его живее!

      Тем временем императрица Анна главу Тайной концелярии Ушакова наставляла:

      – Со злодеев пойманных спрашивай крепчайше!

      Два раза старому костолому Ушакову говорить было не надо. Он лишь усмехнулся гнилыми зубами:

      – Жилы вытяну, матушка, а заговорят!

      Но ошибся Ушаков, конфиденты говорили мало. Вслед за другими потащили на дыбу и Соймонова. Трещали ломавшиеся кости, едко пахло паленым мясом, но петровский навигатор молчал. От нестерпимой боли Соймонов то и дело терял сознание, тогда пытку останавливали. Ушаков волновался, ногой Соймонова пинал:

      – Не переборщить бы, а то помрет, какой же спрос с покойника!

      По этой причине прибегал лекарь: щупал пульс, в глаза заглядывал, махал пухлой рукой:

      – Продолжайт можно! Отшень сильный мюжик!

      Но Федор Иванович по-прежнему упорно молчал, несмотря на все потуги истязующих. Единственное, в чем он признался, так это в том, что состоял в фамильярной дружбе с Волынским, но это ни о чем не говорило.

      Так, в пытках и допросах прошел месяц, за ним еще один. Обросшие, замученные конфиденты уже мало походили на тех блистательных сановников, которыми были еще недавно. Теперь от них остались лишь Тени. Наконец императрице с Бироном эта возня надоела.

      – На суд и на плаху! – велели они.

      Суд был скорый. Подсудимых даже ни о чем не спрашивали: раз судят, значит, виновен. СКАЧАТЬ