Остров Надежды. Аркадий Первенцев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ кольцами. Прямые смолистые волосы собраны на самой макушке и завязаны лентой. Во всем ее облике чувствовалась знающая себе цену провинциальная зрелая львица.

      – Живу в Молдавии, – рокочущим грудным голосом сообщила она, – моему имени не удивляйтесь. У нас папа был с небольшим зайчиком, – покрутила пальцем возле своей головы, – торговый моряк, точнее – шкипер. Сирокко – подумать только! Ветер такой есть.

      Дмитрий Ильич пришел в себя, принялся за чай. За столом сидели степенные безмолвные старушки и мужчины в пиджаках давнего покроя, с гордыми осанками и тяжелыми морщинами на изношенных лицах. Такие люди неизменно присутствуют на поминках, а откуда они появляются, не всякому известно. Они прихлебывали чай, намазывали масло на тонкие кусочки хлеба, раздавливали баранки, неторопливо размачивали их и осторожно жевали, опасаясь повредить вставные зубы.

      – Вы бы написали о Юрии Петровиче, – сказал один из них, наиболее сохранившийся, крайне интеллигентно, без стука, помешивая ложечкой в стакане. – А то: живет – никто ничего, только, мол, после смерти. Умрет – подавно забыли. Хорошо, если комок глины швырнут в могилу, а то и этого сделать им некогда. Конусок из нержавейки водрузят, пришьют дощечку – и на том все заботы… Вспомнят в дни юбилея, ежели по качеству содеянного подходит, и опять каждый за свои дела…

      – Ладно ты, Евсей, – остановил его сидевший рядом мужчина с двойной планкой орденов. – Теперь – следопыты, наследники славы… Тебя разве мало вызывают в школы, на собрания?..

      – Так я-то еще не под конусом! – сказал первый и опять занялся размешиванием стойкого рафинада.

      Отдельно, в глубоком продавленном кресле, неподвижно сидела маленькая старушка в черном шарфе на седой, гладко зачесанной голове. Большие, знавшие физическую работу кисти рук тяжело лежали на коленях. Отрешенный взгляд заплаканных глаз выражал неизбывное горе. Это была мать Лезгинцева. Судя по всему, она чувствовала себя здесь одинокой и чужой. На нее мало обращали внимания, обносили даже чаем.

      Скорбные сожаления нагнувшегося к ней Дмитрия Ильича она выслушала бесстрастно, будто не веря им. И только в конце поднесла ладони к лицу, уткнулась в них, заплакала.

      Татьяна Федоровна тронула Ушакова за плечо, недружелюбно глянула на старушку.

      – Пойдемте. Мне надо с вами поговорить.

      Мать отняла руки от лида, сжала бескровные губы. Тихо, будто разговаривая с собой, сказала:

      – Она тут командир. Она и его утащила…

      В спаленке Татьяна Федоровна села у трельяжа с накинутой на него черной траурной кисеей, а Ушакову предложила пуфик. Неудобство низкого пуфика восполнялось открывавшимся из окна видом широкого проспекта с громадами новых домов на сизом метельном фоне.

      В войну проспекта не было. Невдалеке шли упорные бои между траншейными войсками. Бывший боец, вероятно, не смог бы признать местности, так все изменилось.

      На стенах – на фотографиях – Лезгинцев. Он появился тут недавно, СКАЧАТЬ