Культурогенетика. Татьяна Зырянова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ деятельности, увы, не носит автоматического характера – иначе половина правовых ограничений была бы просто не нужна человечеству. Такое различение понадобилось потому, что проектный и деятельностный подходы, как мы показали, вообще не имеют отношения к научным парадигмам. И тем не менее в менталитете XX века они выполняли такую же функцию, какую в прошлом выполняли научные парадигмы: это – определенная устойчивая точка зрения на мир, имеющая в своем распоряжении собственный набор идеальных инструментов. Она тоже опирается на знание, только на знание не объектное: это – знание о деятельности. В освещении Д. Дьюи и его продолжателей оно инструментально – позволяет человеку реализовывать его цели с помощью проектов.

      Для нас очень важно, что деятельность человека орудийна и может быть рассмотрена все в том же пространстве: между Истиной и Пользой. Поэтому в человеке деятельность имеет основания в виде его потенциальных способностей, что можно представить в развертке его знаний (Истина) и умений (связанных с Пользой). Но линия технологизации орудийной деятельности, повышающая ее эффективность, живет вполне самостоятельно. Связка Знания и Пользы базируется на техническом абиотическом субстрате, и она обратным образом превращает человека в свое орудие – в придаток техники и технологии. Это – острое противоречие современности, о котором мы уже говорили.

      Проектирование связано с потенциалом деятельности и рождено внутри деятельностной парадигматики. Деятельность регулируется «нормами», априори социальными, и это – ядро культуры, ее технологическая суть. До XX века культурное нормирование деятельности носило преимущественно «естественный» характер – регулировалось менталитетом наряду с целевыми установками. Проникновение в технологию деятельности превратило и культурные нормы в искусственно управляемые. Накопление опыта, происходящее в культуре внешним образом, было рационализировано.

      Причина такого странного противоречия кроется в том, что деятельность человека целесообразна, а цели человека проявляются не в потенциале его способностей, а в актуальном наборе его потребностей. Прежде в истории основным социальным регулятором формирования потребностей была глобальная ментальная программа, а многомерность менталитета обеспечивала историческую непрерывность развития общества. Разрыв начинается с момента, когда человек эпохи демократии реально становится «атомарным», его зависимость от социума иногда доходит почти до нулевой отметки. Свои личные цели в деятельности он начинает ставить на первое место, а технологизация обеспечивает невиданную эффективность их достижения.

      Искусственные, спроектированные, рационализированные нормы замещают в западной культуре XX века ранее существовавшие регуляторы менталитета, работавшие как неподвластные человеку естественные нормы и мотивы. Например, писаные правовые нормы на Западе практически полностью подменили мораль. Но ведь еще Кант отметил, что в моральной сфере СКАЧАТЬ