Трюкач. Лицедей. Игрок. Образ трикстера в евроазиатском фольклоре. Дмитрий Гаврилов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и знатного отца – старика, которого Тристан без труда убеждает, будто это и есть его некогда похищенный пиратами и проданный в рабство сын:

      « Теодоро :

      Ты здесь с убийцами моими

      О чем-то говорил сейчас?

       Тристан:

      Нет дурня в городе у нас,

      Достойного равняться с ними.

      Вот цепь и тысяча эскудо

      За то, чтобы я вас убил.

       Теодоро:

      Послушай, что ты натворил?

      Смотри, не кончилось бы худо.

      Я изнываю от тоски.

       Тристан:

      Когда бы вы меня слыхали,

      Вы мне бы вдвое больше дали,

      Чем дали эти дураки.

      По-гречески не так уж трудно

      И говорить в конце концов:

      Чередованье всяких слов.

      Зато же и звучит как чудно,

      А имена зато какие:

      Астеклия, Катиборратос,

      Серпалитония, Ксипатос,

      Афиниас, Филимоклия…

      Здесь главное – красивый звук,

      И если кто точней не вник,

      Сойдет за греческий язык.

       Теодоро:

      Меня терзают сотни мук,

      Волненья горести и страха.

      Ведь если вскроется обман,

      Я столько бедствий жду, Тристан,

      Что наименьшим будет плаха.

       Тристан:

      С такими мыслями носиться!

       Теодоро:

      Ты – дьявол, вот кто ты такой.

       Тристан:

      Пусть всё течет само собой,

      А там увидим, что случится»5.

      Рассматривая исторические корни русской народной сказки, Ю.И. Юдин в отдельной работе также обращается к образу сказочного шута, дурака, вора и чёрта:

      «…Несомненна связь поведения сказочного шута с древнейшими доисторическими верованиями, представлениями и обрядовой практикой. Для того чтобы определить роль этого доисторического элемента, нашедшего приют в бытовой сказке, обращенной к аудитории новой, феодальной эпохи, необходимо выяснить, что же представляет собой сам сказочный шут, каково художественное назначение и социальное задание этого образа.

      Бросается в глаза, что сказочный шут не связан ни с одним сословием, классом или известной профессиональной группой населения. Он находится как бы вне социальных связей и вторгается в социальную структуру исторической эпохи как инородное тело. Шут всегда оказывается за рамками всякой житейской обыденности. Он выделен бывает уже самим названием “шут”, указывающим на его непохожесть, необычность, странность, отъединённость от окружающих… <…> выставляемая напоказ профессия шута является лишь прикрытием, личиной, помогающей обманывать недалеких простаков.

      Шутки и шутовские проделки бывают подлинным призванием сказочного героя, выступают истинной его профессией, СКАЧАТЬ