Туве Янссон: Работай и люби. Туула Карьялайнен

Чтение книги онлайн.

      «…Он казался мне чужим… Мне нужно понять, сказала я… Его письма ничего не значили, его заверения в любви просто позволили мне ожидать его ночами… Тапса молчал. Я ничего не понимала. Он заснул, и я чувствовала себя ужасно одинокой. Вдруг я подумала, что должен быть кто-то, кто сможет снова сделать все прекрасным. Люди, которые действительно любят друг друга, могут не просто простить, а еще и забыть. Я разбудила его и пыталась озвучить мысли, крутящиеся у меня в голове, я сказала, что все позабыла. Пускай мы будем счастливы. Не имеет такого уж значения, что он чувствовал ко мне или что натворил, главное, что я любила его очень сильно. Он улыбнулся и обнял меня, а потом снова заснул. Я лежала и пыталась почувствовать, что полна любви. Но покой не приходил, и я чувствовала недовольство собой. Все произошедшее доказало мне снова, что я не хочу выходить замуж. Я припомнила всех мужчин, которые снисходили до меня, ранили меня… всё их лояльное по отношению к самим себе, защищенное, привилегированное общество, их бессилие и безучастность… У меня нет времени восхищаться ими и утешать их, и я не хочу притворяться, будто мои действия – нечто большее, нежели просто кулисы. Мне жаль их. Они мне нравятся – но я не желаю провести свою жизнь, выстраивая декорации, которые все равно оказываются фальшивыми. И я вижу, что произойдет с моей живописью, если я выйду замуж. Потому что во мне, несмотря на все, живет врожденный женский инстинкт утешать, восхищаться, покоряться и отказываться от того, что мне причитается. Либо я стану плохой художницей, либо плохой женой. Если бы я стала хорошей женой, тогда работа мужа была бы для меня важнее собственной, я бы покорилась ему и родила бы ему детей, тех детей, которых бы убили на одной из грядущих войн. У меня нет ни времени, ни желания, ни возможности выходить замуж…»

      Автопортрет, 1942

      Позже Туве неоднократно возвращалась в своих письмах к событиям, произошедшим во время отпуска. Тапса уже вернулся на фронт, и Туве ощутила депрессию и апатию. Казалось, будто вся радость и желание трудиться и жить исчезли, хотя, с другой стороны, она знала, что все вернется в свое время. Порой она снова принималась писать, занималась делами и встречалась с друзьями. Она заполняла записную книжку пометками о том, что они с Тапсой могли бы делать вместе: например, танцевать ради самого танца, вытанцевать прочь войну и предрассудки, кататься на лыжах, ходить в театр и на выставки. Несмотря на разочарование, она по-прежнему переживала из-за наивности и голубоглазого идеализма Тапсы. Туве не отказалась от него, а надеялась на то, что найдется какой-то другой способ быть с ним: «Просто быть вместе, не нести ответственность за работу, жизнь и мысли другого… Тогда быть друг с другом, наверное, получится». Тем не менее, неоднократно повторенная Тапсой мысль о том, что Туве – некий безбилетный пассажир, «заяц в вагоне жизни», явно мучила ее. Казалось, она поверила в обвинения Тапсы и винила себя в дурном к себе отношении с его стороны. «Но могу ли я говорить о любви, СКАЧАТЬ