Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант (сборник). Александр Иванович Абрамов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мне Зернов с едва скрытым разочарованием. Сталкивались мнения, сшибались гипотезы. Некоторые участники конгресса вообще считали «облака» разновидностью «летающих тарелок».

      – Если бы ты знал, Юра, сколько еще тугодумов в науке, давно потерявших право называться учеными! – говорил Зернов. – Конечно, были и вдумчивые речи, и оригинальные гипотезы, и смелые предложения. Но Томпсон сбежал после первых же заседаний. «Тысяча робких старичков ничего стоящего не придумают», – объявил он атаковавшим его репортерам.

      Из всех участников конгресса он пригласил в экспедицию только Зернова, присоединив к нему весь экипаж нашей «Харьковчанки» плюс Ирину. «Вместе начинали, вместе продолжим», – сказал он Зернову.

      – Я не начинала, – вмешалась Ирина.

      – Зато продолжили.

      – Где?

      – Все той же ночью в отеле «Омон».

      – Не понимаю.

      – Спросите у Анохина. Он вам кое-что расскажет.

      – О чем? – встревожилась Ирина.

      – Что вы не вы, а ваша модель, созданная «облаками» в ту же злополучную ночь.

      – Бросьте шутить, Борис Аркадьевич.

      – Я не шучу. Просто Анохин и Мартин видели вас в Сен-Дизье.

      – Не ее, – вмешался я, – вы забыли.

      – Не забыл, но предпочел не рассказывать.

      Сразу же возникла тревожная пауза. Ирина сняла очки, машинально сложила и снова раскрыла их золотые дужки – первый признак ее крайней взволнованности.

      – Теперь я понимаю, – упрекнула она Зернова, – что вы и Мартин от меня что-то скрывали. Что именно?

      Зернов и сейчас увильнул от ответа:

      – Пусть Анохин расскажет. Мы считали, что это право принадлежит только ему.

      Я ответил Зернову взглядом, подобным удару шпаги Бонвиля. Ирина оглядывалась то на него, то на меня в состоянии полной растерянности.

      – Правда, Юра?

      – Правда, – вздохнул я и замолчал.

      Рассказывать ей о том, что я видел в офицерском казино в Сен-Дизье, надо было не здесь и наедине.

      – Что-нибудь неприятное?

      Зернов улыбался. Пауза длилась. Поэтому я даже обрадовался, услышав знакомый скрип двери.

      – Самое неприятное начнется сейчас, – сказал я, кивая на открытую дверь, в которую уже входил мой белый ангел со шприцем. – Процедура, какую даже друзьям лицезреть не положено.

      И целительная терапия профессора Пелетье снова низвергла меня в бездонную пучину сна.

      26. Конгресс

      Я выбрался из нее только утром, сразу вспомнил все и разозлился: предстоял еще день больничного заключения. Появление белого ангела с сервированным на движущемся столике завтраком мне не доставило утешения.

      – Включите радио.

      – У нас нет радио.

      – Достаньте транзистор.

      – Исключено.

СКАЧАТЬ