Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант (сборник). Александр Иванович Абрамов

Чтение книги онлайн.

      – Скажем, сначала как экскаватор для выемки и подъема тяжелых грузов. Попалась для эксперимента «Харьковчанка» – вытащили.

      – Зачем же ее удваивать?

      – Возможно, что это неизвестные нам механизмы для воспроизведения любых атомных структур – белковых и кристаллических.

      – А цель… цель? Не понимаю…

      – Способность понимать у людей с недоразвитым мозжечком, по данным Бодуэна, снижена от четырнадцати до двадцати трех процентов. Сопоставь и подумай, а я подожду. Есть еще один существенный элемент гипотезы.

      Только так хотелось понять поскорее, что он безропотно проглотил и Бодуэна и проценты.

      – Сдаюсь, – сказал он. – Какой элемент?

      – Двойники, – подчеркнул я. – Ты был на пути к истине, когда говорил о самогипнозе. Но только на пути. Истина в другом направлении и на другой магистрали. Не самогипноз, а вмешательство в обработку информации. Никаких двойников фактически не было. Ни второй «Харьковчанки», ни второго Анохина, ни двойничков-бытовичков, вроде моей куртки или съемочной камеры. «Облако» перестроило мою психику, создало раздвоенное восприятие мира. В итоге раздвоение личности, сумеречное состояние души.

      – И все же в твоей гипотезе нет главного: она не объясняет ни физико-химической природы этих устройств, ни их технической базы, ни целей, для каких они созданы и применяются.

      Назвать мою околесицу гипотезой можно было только в порядке бреда. Я придумал ее наспех, как розыгрыш, и развивал уже из упрямства. Мне и самому было ясно, что она ничего не объясняла, а главное, никак не отвечала на вопрос, почему требовалось физически уничтожать двойников, существовавших только в моем воображении, да еще не подпускать меня к таинственной лаборатории. К тому же придумка полностью зависела от проявленной пленки. Если киноглаз зафиксировал то же самое, что видел я, моя так называемая гипотеза не годилась даже для анекдота.

      – Борис Аркадьевич, вмешайтесь, – взмолился Толька.

      – Зачем? – ответил, казалось не слушавший нас Зернов. – У Анохина очень развитое воображение. Прекрасное качество и для художника и для ученого.

      – У него уже есть гипотеза.

      – Любая гипотеза требует проверки.

      – Но у любой гипотезы есть предел вероятности.

      – Предел анохинской, – согласился Зернов, – в состоянии льда в этом районе. Она не может объяснить, кому и зачем понадобились десятки, а может быть, и сотни кубических километров льда.

      Смысл сказанного до нас не дошел, и, должно быть поняв это, Зернов снисходительно пояснил:

      – Я еще до катастрофы обратил ваше внимание на безукоризненный профиль неизвестно откуда возникшей и неизвестно куда протянувшейся ледяной стены. Он показался мне искусственным срезом. И под ногами у нас был искусственный срез: я уже тогда заметил ничтожную плотность и толщину его снегового покрова. Я не могу отделаться от мысли, что в нескольких километрах отсюда может обнаружиться такая же стена, параллельная нашей. Конечно, СКАЧАТЬ