ни знаний, ни каких-либо соображений. Не практиковалось самостоятельное составление хотя бы простейших записок и бумаг. Тем не менее, молодежь канцелярии, не в меру себя переоценивая, преисполнена была сознания собственного достоинства и высокомерно относилась к персоналу департаментов министерства. Плохою школою, отсутствием технической подготовки объясняется преимущественно малоудовлетворительный состав высшего заграничного представительства дореволюционной России последних лет из бывших питомцев канцелярии. Попадались, разумеется, в числе их недурные дипломаты, но в виде исключения. И соответствием своим требованиям службы они были обязаны отнюдь не служебному стажу в недрах канцелярии министерства или в сходственных канцеляриях посольств и миссий, а прирожденным способностям и воспитанию и образованию в семье, в усовершенствование и пополнение образования, дававшегося лицеем, из которого преимущественно выходили будущие дипломаты[158]. Дипломатов получше подготовляли департаменты министерства, несшие работу не столь механическую и требовавшую все-таки соображения, главным образом Первый департамент, бывший Азиятский, ведавший дела Востока, Ближнего и Дальнего, и Средней Азии. Именно канцелярия вырабатывала каламбурный тип молодых людей «étrangers aux aff aires» в министерстве «des aff aires étrangéres»[159]. За всем тем, как упоминавшийся персонал посольства в Париже, все «чины» канцелярии были прекрасно воспитаны, безукоризненно одеты, чисто вымыты, хорошо причесаны и подбриты и не только изъяснялись на прекрасном французском языке, но и думали по-французски. В памяти проносятся образы изящных молодых людей типа иллюстраций модного журнала. Но не на ком остановиться. Некого назвать. До такой степени за прекрасно сшитым фраком, порою блестящим камер-юнкерским мундиром не видать было сколько-нибудь оригинального содержания. Индивидуальнее других среди своих сослуживцев был весьма в свое время известный Петербургу по его чересчур шумной карьере некто А. А. Савинский. Сын ковенского мелкого землевладельца и дельца, красивый собою, ловкий арривист, он по окончании Петербургского университета и отбытии воинской повинности в фешенебельном Конногвардейском полку был устроен на службу в канцелярию министерства заботами земляка по Ковенской губернии П. Л. Вакселя. Представленный Вакселем графу Ламздорфу, он был чрезвычайно оценен последним. С назначением Ламздорфа министром перед Савинским настойчиво расчищается путь к дипломатической карьере. Он уже первый секретарь канцелярии, вскоре вице-директор, еще погодя – директор. Министр всячески его приближает к себе. Ламздорф и Савинский неразлучны. Дает министр раут – Савинский встречает, приветствует, провожает гостей. Едет министр к царю в Крым, в финляндские шхеры или с царем за границу для присутствования при официальных встречах царя с иностранными монархами, Савинский всюду сопровождает Ламздорфа. Ввиду особенной склонности министра весьма интимного свойства, близость Савинского к Ламздорфу порождает злые слухи.
СКАЧАТЬ
<p>158</p>
Имеется в виду Александровский лицей, который, действительно, специализировался на подготовке будущих дипломатов и «широко открывал двери» для заграничной службы. Кроме него, дипломатов готовило и Училище правоведения. Окончание этих двух учебных заведений давало право на зачисление по МИД. Лицеисты и правоведы при поступлении на службу «немедленно, – вспоминал Ю. Я. Соловьев, – получали небольшое жалованье (правда, оно ограничивалось 18 рублями в месяц). Вообще, причисленные к Министерству иностранных дел первое время служили безвозмездно; таким образом, доступ туда был открыт лишь сыновьям более или менее состоятельных родителей». В МИД, указывал этот мемуарист, «у меня никаких связей не было, но окончание лицея, в особенности с первой золотой медалью, очень облегчило мне первые шаги» (Соловьев Ю. Я. Воспоминания дипломата. С. 25–26).
