Царь-Север. Николай Гайдук

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сапогом по земляному полу – старался отодвинуть веревку за деревянный ларь с отрубями.

      – Пошли! – Храбореев повёл жену под руку. – Что подхватилась-то?

      Она молчала. И только после, когда лежали под одеялом, грелись тихим теплом друг от друга, Марья загадочно спросила:

      – Помнишь Полярную звезду?

      – Какую звезду?

      – Игрушку.

      – А-а! Ту, что дядька привёз из Мурманска?

      – Ну, да. Там ещё лампочка была в серёдке.

      – Была. Перегорела, – вспомнил муж. – Я новую туда поставил… Ну, и что?

      Он спрашивал сонно, устало.

      – Ладно! – Ей расхотелось рассказывать. – Спи. Потом поговорим…

      Антоха поднялся. Покурил возле открытой форточки. За окном было звёздно, просторно – в холодных чёрно-синих небесах ни облачка. Вздыхая, он вспоминал своего «шибко умного» дядьку из Мурманска. Давненько уже занимаясь вопросами Русского Севера, дядя Никанор много любопытного рассказывал.

      – Полярная звезда, – задумчиво сказал Антоха, – это небесный кол, вокруг которого вращается всё наше мирозданье.

      Марья изумленно посмотрела на него. И что-то вспомнила.

      – Часы… – показала рукой. – Заведи. А то остановились.

      Для них начиналось какое-то новое время. Оба они ощущали это – с тревогой, с болью.

7

      Русская печь – весёлая горячая душа; и многое в жизни избы зависит от того, насколько хорошо «душа» горит и насколько хорошо умеет хранить в себе жаркое золото. Антоха долго мастера искал – когда строились. Издалека привёз печника – седобородого, несуетного умельца, который спервоначала закатил целую лекцию на тему русской печки и всяких обрядов, связанных с нею. Работая не только языком, но и руками – мастеровой старик проворно и ловко сделал то, что называется топливник и сводчатая камера или – горнило, которое можно раскочегаривать до полутысячи градусов; при эдакой температуре хозяйка может смело выпекать вкуснейший русский хлеб. Горнило, дошедшее до этой температуры, потом тепло часами сберегает; можно томить молоко, заниматься варкой всякой рассыпчатой каши.

      Короче говоря, печка получилась – мировая. Храбореев даже удивлялся: два-три полешка бросишь – сутки в доме держится тепло. А уж если Марья затевала стряпню – надо было форточку держать открытой, чтоб не задохнуться.

      И вот хваленая русская печь вдруг перестала тепло держать – как будто в ней потаённую какую-то дыру проделали. В доме было холодно, сколько ни топи. И даже не холодно, нет, было как-то знобко, промозгло и неуютно. Серебряно-белёный тёплый угол за печкой сначала стал тускнеть, потом темнеть, а потом покрылся какими-то чёрно-сизыми «трупными пятнами». (Так невольно думал Храбореев). Невмоготу ему стало томиться в этой просторной избе, окнами смотрящей «на могилу сына».

      – Надо уезжать! – однажды сказал Антоха.

      – Куда?

      – На Север!

      – Ты что? – удивилась Марья, взметнувши брови. – У меня пожилые родители. Как я брошу…

СКАЧАТЬ