«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники. Владимир Костицын

Чтение книги онлайн.

      Ко всем бедам этой тяжелой зимы прибавилось еще катастрофическое состояние водопровода и канализации. Трубы всюду полопались, и все нечистоты, спускаемые из верхних этажей, выливались в наш этаж и притом через тот клозет, который находился в нашем конце коридора. А так как «естественный скат» пола шел в нашу комнату, то нас заливало каждый день, и Марья Григорьевна не позволяла прислуге убирать у нас. Я брал черпак и выбрасывал все в коридор. «Но, – протестовала Марья Григорьевна, – ведь естественный скат идет к вам, а вы направляете весь этот поток к нашим дверям». Эта наивная наглость была совершенно обезоруживающей. В конце концов я купил кирпичи и цемент и сделал плотину у порога нашей комнаты, после чего поток окончательно направился по неестественному скату к Марье Григорьевне.

      К этому времени запас напиленных полов у Ивана Семеновича истощился – при полном содействии Ивана Григорьевича, который также стал покупать у собственного швейцара собственные напиленные полы. Вечерами Сережа, Котя и я выходили с пилой на улицу в поисках столбов, заборов или сараев, которые можно было бы распилить и использовать. Иногда брали санки и отправлялись в далекие экспедиции, чтобы привезти пуд мороженой картошки. Ноябрьский счет Марьи Григорьевны опять слизнул наши ресурсы. Качество пищи ухудшалось. Игроки собирались по вечерам, и, чтобы их кормить и самому кормиться, Иван Григорьевич распродавал все ценные вещи, конечно, за бесценок, а я смотрел на тебя и радовался, что ты совершенно, ни одним словом, в это не вмешиваешься.

      К Рождеству положение стало совсем невыносимое. Ты больна: злейший ревматизм. Подкармливать тебя нечем. И вот 24 декабря из комнат напротив до нас доносится запах мяса, а мы знали, что Марья Григорьевна приобрела для хозяйства хороший кусок. И ты говоришь мне: «Папа сегодня ужинает напротив, у Бориса Александровича. Пойди, попроси тетю дать нам немного мяса; мы так давно не ели жаркого; и детям бы дали». Я немедленно отправился, ни минуты не сомневаясь, что эта просьба больной племянницы, и под Рождество, будет услышана. Ничего подобного. «Мясо? Какое мясо? Есть мясо для супа на следующие дни, но из него я не дам вам ни кусочка. Пусть Юлия не воображает, что я сейчас же побегу в кладовую его доставать; наши все устали». – «Хорошо, давайте я пойду». – «Я не могу дать вам ключи, а мне самой идти некогда». С этим ответом я вернулся, и ты, моя милая роднушечка, заплакала. И тут мы решили с нового года выйти из общего хозяйства.[283]

      Иван Григорьевич, которому мы сообщили о нашем решении, был перепуган, и тут мы окончательно поняли, в чем дело. Он никогда не имел дела с хозяйством и в более благополучные времена, а сейчас мир казался ему враждебным, добывание продуктов – чрезвычайно трудным, превращение их в съедобные блюда – необычайно сложным, и каждый шаг – ведущим в какуюто таинственную и опасную страну. Он слепо подчинился авторитету сестры. И для него было невозможно выбраться на СКАЧАТЬ