«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники. Владимир Костицын
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу «Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники - Владимир Костицын страница 24

СКАЧАТЬ дела»[162] Ленин говорил тоном, каким только он умел говорить: «Думать надо, товарищ Покровский, головой надо думать».

      Нам всем был дан совет не оставаться вне европейского рабочего движения, и мы вступили во Французскую социалистическую партию и некоторое время с любопытством посещали ее собрания, митинги, манифестации. Все было не так, как у нас, и решительно все нам не нравилось. Легальное существование для активной политической организации казалось нам очень вредным. Так оно мне кажется и сейчас, и я не знаю, как можно совместить активность партийного аппарата с тем мертвым грузом, которым неизбежно обрастает легальная партия.

      Я, конечно, возобновил мою научную работу.[163] Сорбонна в то время переживала один из самых блестящих периодов. В Париж приезжало много крупных иностранных ученых, и в течение ряда лет я смог повидать и послушать крупнейших представителей мировой науки.[164]

      1910 г. В начале 1910 года мы поселились вместе с тов. Землячкой. Ее достоинства хорошо известны, ее невозможный характер также. Недаром на Таммерфорсской конференции Лядов как-то сказал: «Мне ночью снился нос Землячки; значит, будет склока». Так оно и случилось. И в нашем совместном существовании так бы оно и случилось, если бы мы не избегали всяких поводов к столкновению.

      Посещение манифестаций было очень поучительно. 18 марта 1910 года мы с женой и Землячкой пошли на Монпарнасское кладбище, где происходила очень малолюдная и спокойная манифестация в память Коммуны. После речей и заключительных возгласов «Vive la Commune» все спокойно стали расходиться. Мы вышли через малые ворота совершенно благополучно, а Землячка отправилась через главные. Каково же было наше изумление несколько минут спустя, когда мы нашли ее дома в постели в избитом, почти изувеченном виде.

      Оказалось, что у главных ворот полиция избивала – так, походя, без всякого повода – всех выходящих. И Землячка твердила: «Это невероятно! Я прошла невредимой через столько манифестаций и выступлений в нашей стране и была избита здесь, в цивилизованной Франции». Пока она выздоравливала, Ленин и Надежда Константиновна приходили каждый день ее навещать.

      Приближалось 1 мая, в специфических политических условиях. Перед этим имела место весьма дружная железнодорожная и почтово-телеграфная забастовка, которую правительство Briand сломило незаконной мобилизацией рабочих и служащих. Предполагалась большая манифестация, и нам, приехавшим недавно, было интересно сравнить Париж с той колоссальной первомайской манифестацией, в которой за год до этого мы участвовали в Вене.

      Манифестация должна была происходить на Больших бульварах, и накануне мы уговорились с Лениным и Надеждой Константиновной встретиться на перекрестке Bonne-Nouvelle – Strasbourg. Землячка осторожно сказала Ленину: «Не думаете ли вы, Владимир Ильич, что при вашей роли в партии вы могли бы себя поберечь?» Он засмеялся и ответил: «Наоборот, именно поэтому я должен пройти через все, что проходят другие».

СКАЧАТЬ

<p>162</p>

Речь идет о деятельности отряда «коммунистов-анархистов», осуществивших свыше 30 экспроприаций и нападений на разные учреждения в 1906–1907 гг., которым руководил уроженец Мотовилихи Пермской губернии, бывший унтер-офицер и рабочий оружейного цеха Пермских пушечных заводов, член исполкома Уральского боевого союза А. М. Лбов (1876–1908), в 1908 г. арестованный в Нолинске и повешенный в Вятке.

<p>163</p>

В «Прошении» от 1 октября 1909 г., адресованном ректору Московского университета, В. А. Костицын писал: «Я поступил в Университет в 1902 году по окончании курса Смоленской классической гимназии. В 1903 и 1904 гг. я сдал полу-курсовые испытания. В 1904 г. получил зачет 5-го семестра, в 1906 г. – зачет 6-ого (летнего) семестра и право держать государственные экзамены; этим правом я не воспользовался, так как желал посвятить себя научной деятельности и считал более целесообразным пробыть еще год в Университете. В 1907 г. я опять имел право держать экзамены, но не мог воспользоваться им, так как был арестован весной 1907 г. и вышел на волю в конце 1908 г.

Когда я приехал в Москву, то узнал, что права на государственные экзамены я лишился, так как вошли в силу новые правила; сверх того, пропала запись на летний семестр 1906 г. (что запись была, видно из того, что вплоть до весны 1907 г. я был освобожден от платы за учение). Таким образом, оказывалось, что я должен пробыть еще 1 1/2 года в Московском Университете, чего я не мог сделать по причинам политического характера. Между тем я проделал весь учебный план, что легко проверить по записям, и сдал все экзамены, а также имел право держать государственные экзамены, причем не держал их отнюдь не по неподготовленности.

В настоящее время я поступаю в Парижский университет с целью достичь степени docteur ès sciences de l’université de Paris. По правилам для этого нужна степень licencié ès sciences, для получения которой здесь достаточно следующих экзаменов: 1) дифференциальное и интегральное исчисление, 2) рациональная механика, 3) высший анализ или высшая геометрия. Между тем сданные мной в Москве экзамены вполне соответствуют этим, содержат гораздо большее количество предметов и, сверх того, мною выполнен весь учебный план.

Если я представлю выпускное свидетельство или же в худшем случае свидетельство с подробным перечислением выдержанных экзаменов и прослушанных курсов, мне могут здесь их зачесть, и тогда я смогу год посвятить действительной научной работе – обработке и собиранию материала для докторской диссертации. Если же я представлю простое свидетельство о числе лет, проведенных в Университете, мне опять придется сдавать уже сданные экзамены, и год уйдет на возню с учебниками, с экзаменами и т. д., и таким образом действительная научная работа будет отсрочена на год, а докторат – на 2 года, между тем я имею возможность (и то условную) жить здесь только год.

Ввиду всего этого прошу: 1) Выдать мне выпускное свидетельство, на которое я имею фактическое право и имел бы формальное право, или свидетельство о выдержанных экзаменах и прослушанных курсах, которое давало бы здешнему университету возможность судить о моей подготовке. 2) Выслать мне мои бумаги, из коих метрика, формулярный список отца и свидетельство о явке к отбыванию воинской повинности были вытребованы в СПБ. Губернское Жандармское Управление, возвращены мне при освобождении и находятся у меня на руках. 3) Выслать все это по возможности скорее, до 1 ноября по новому стилю, ибо иначе я могу опоздать с имматрикуляцией.

Подлинность моего почерка и справедливости (в том, что касается научной стороны) изложенных обстоятельств может засвидетельствовать профессор Димитрий Федорович Егоров. Все расходы будут мною немедленно оплачены» (ЦГА Москвы. Ф. 418. Оп. 316. Д. 441. Л. 24–25).

<p>164</p>

В своем «Жизнеописании» (1920) Костицын пояснял: «В Вене и Париже возобновил научную работу, окончил Парижский университет и опубликовал ряд ученых трудов, помещенных в Математическом сборнике Московского математического общества, в Comptes Rendus de l’Academie des Sciences de Paris (Известиях Парижской академии наук), в Bulletin Astronomique (Астрономическом бюллетене Парижской обсерватории). Помещал популярные статьи в журнале “Современный мир”. Был избран членом Французского математического общества» (РГАЭ. Ф. 3429. Оп. 23. Д. 24. Л. 158).