действительно, уже 14 декабря 1920 года Александр Козачинский был зачислен сотрудником 3-го разряда следственно-розыскного отделения в Бельчанскую волость, а уже 26 января 1921 года он назначается в Севериновку помощником начальника уголовного розыска с переводом во 2-й разряд, при этом, в соответствии с приказом по 3-му району, является временно исполняющим должность начальника угрозыска; 16 марта его переводят в 1-й разряд, и с этого же числа он командируется по 10 апреля «для пользы службы» в 5-й район с центром в селе Блюменфельд. Как и Володя Патрикеев, он расследует самые разные преступления: от самогоноварения до убийств; была среди них и кража двух лошадей с фургоном, окрашенным в зеленый цвет. Но главным для него стало дело Бельчанского волисполкома, над которым он неустанно работал несколько недель и которое стало началом цепочки роковых событий, приведших его к участию в банде и в конце концов к аресту и суду. Уже в те, революционные, годы власть предержащие не любили обвинений в свой адрес и включали все рычаги для того, чтобы не просто отвести от себя обвинения, но и очернить следователя. А если учесть, что в те годы в стране действительно творилось черт знает что… В общем, юный Александр, движимый то ли революционной сознательностью, то ли, скорее всего, элементарной честностью, умноженной на страсть к расследованиям и увлеченность произведениями Конан-Дойля, арестовал «члена Бельчанского волисполкома т. Шевченко и зав. распред. скота т. Заболотного по обвинению их в хищениях, кражах, мошенничествах и вымогательствах». Всего по делу проходило десять обвиняемых, среди которых было восемь членов партии. Их связи оказались сильнее собранных юношей свидетельств, и в результате 30 июля Козачинский оказывается под арестом, а затем, 21 августа, его переводят в село Страсбург Мангеймского района – подальше от Бельчанска. В этом районе к тому времени уже служил Евгений Катаев – возможно, там они и познакомились.
Пусть читателя не удивляет обилие немецких названий – в те годы под Одессой было множество немецких колоний и поселений. Да и фамилии будущих подельников Козачинского по «преступному цеху» – почти сплошь немецкие. Именно немецкие колонии восстали первыми в 1919 году против продразверстки и насильственной мобилизации; это же повторилось спустя год. Неудивительно – в каждой из колоний были хорошо вооруженные и обученные отряды самообороны, которые еще в 1918-м получили оружие от австрийских войск и были обучены австрийскими инструкторами.
Времена те давно позади, а село Страсбург нынче именуется Кучурганами.
Долго прослужить в Мангеймском районе Козачинскому не удалось – в октябре его настигает месть членов партии, и его увольняют «в виду ареста Политбюро ОГЧК» и обвиняют в дискредитации власти. «Я надеялся получить благодарность, – писал Козачинский, – я считал, что оказал громадную услугу; и после бессонных ночей, после недель непрерывного труда – меня унизили, оскорбили. ‹…› Суд надо мной был жестокий и несправедливый: мне дали 3 года концлагерей
СКАЧАТЬ
