Тенеграф. Кшиштоф Пискорский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вонью. Запах принадлежал к числу тех, что рождают в человеке первобытный ужас, разрастающийся, словно холодный шар, где-то над желудком, однако И’Барратора не сумел найти в себе достаточно сил, чтобы поднять веки.

      Миазмы крови становились все отчетливей. И’Барратора хотел спать, но ноздри его уже очнулись и не позволяли позабыть, что с ним что-то не в порядке.

      За окном Серива пробуждалась к жизни после очередной длинной и бурной ночи. Ревел вол, стучали колеса повозок, съезжающих крутой мощеной улочкой в сторону Треснувшего Купола, а женщина с визгливым голосом продавала капусту. Именно ее крики, пожалуй, врывающиеся в голову ритмичным: «Капуста! Капуста из Мерпелюции! Свежая капуста!» – окончательно вырвали кавалера из сна.

      И’Барратора застонал. Перекатился на край кровати и опустил ноги на пол, охнув от боли. Казалось, что нет на его теле места, которое не было бы побито или изранено.

      Кровь. Вышитый кафтан весь пропитался ею. Бретёр провел ладонью по материалу, ощущая шершавую фактуру засохших потеков. Искал рану, но через миг вспомнил, что кровь эта была не его.

      В его все еще затуманенное сознание вернулась картина искривленного болью лица, однако он затолкал эту картину во тьму. Долго сидел на краю постели, чувствуя запах крови, заполнявший ноздри, сосредоточившись изо всех сил на том, чтобы ничего не вспомнить, ни о чем не думать, чтобы в голове его царил лишь спокойный шум. И чтобы его не стошнило.

      Всматривался он в тень на полу, и ему показалось, словно тень качнула с издевкой головою.

      Наконец И’Барратора встал. Шагнул по скрипящим доскам, покачиваясь, словно слепец.

      Рядом с постелью стояли высокие сапоги, а подле них, словно дохлый пес, лежал свернутый плащ. Рапира была прислонена к стене. И’Барратора прошагал мимо, неуверенно направляясь к большому дубовому сундуку. Крышка его стукнула, и кавалер извлек глиняный кувшин. Дрожащими пальцами он сковырнул восковую затычку и, не очистив даже до конца горлышко, приложил кувшин к губам. Потом пил, пил и пил, не обращая внимания на то, что кусочки воска стекают ему в глотку вместе с тяжелым сладковатым вином, пил, а кадык его ходил вверх-вниз, словно рычаг большой помпы.

      Он знал: единственный способ отогнать лицо, которое снова начало возникать у него перед глазами, – утопить его в вине.

      Рассудок, однако, не позволил ему осушить кувшин до дна, а врывающийся сквозь ажурную решетку свет напомнил, что ему еще есть что сделать. Надобно было дописать эпилог к своему ночному приключению.

      Он поставил емкость на стол и вытащил из сундука несколько потертый на локтях верхний дублет из темно-синего бархата. Это была одежда дневная, которую он носил всегда, когда проведывал кого-то из своих патронов или когда шел в таверну. Одежду ночную, слишком окровавленную, чтобы надевать ее снова, он свернул в вонючий узелок, обернул плащом и сунул себе под мышку.

      Съел еще немного сухого хлеба, обмыл лицо и руки в деревянной миске, а потом погрузил в нее голову, СКАЧАТЬ