Es schwindelt. Дмитрий Гуренич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Гордился отец сыном. Младшие – по лавкам. Всё хозяйство на нём, помощи – неоткуда. Сам он с Луги, печник, и отец был печником. Молодым ходил по деревням, клал печи, а дачникам под Питером и камины клал, хотя в каминах какой толк? Так и дошёл он, кладя печи, аж за Выборг. Женился на чухонке. Ничего не может сказать, хорошая была женщина, справная. Пока жива была – хозяйство на ней, а он по округе – по печному делу. В достатке жили, мясо – каждое воскресенье, а молоко, яйца, творог – всё своё.

      Но вот жену год как схоронил, и на печной промысел теперь не отойдёшь: детишек не с кем оставить, малы ещё, так что даже в Питер на базар он за один день туда-сюда не обернётся. Ездит торговать в Выборг поблизости, а там разве ж цену дадут? Крутится-вертится Терентьич как может, помощи ему ждать неоткуда. Ждёт, что мальцы подрастут, и верит, что старший с войны вернётся цел-невредим. Молится за него каждое воскресенье, свечку ставит. Две свечки каждое воскресенье: одну за упокой по жене, другую во здравие – за сына. А печь он любую хоть сейчас сложит. Хочешь финскую, хочешь русскую, да и камин легко. Всего и делов-то.

      Отхлебнули ещё. За покойницу, светлая память. Понимал Ленин, поддакивал, кивал сочувственно, крякал. Да ведь и самому есть, что сказать, есть какой заботой поделиться. Ленину ли мужика не понять? Ленину эти печали – всё равно, что его, ленинские. И возишься тут с товарищами как с малыми детьми. И помощи взять неоткуда.

      – И каково ему всю жизнь? – хрустнул Ильич луковицей, – С большинством из тридцати одного против меньшинства из тридцати двух?

      Здесь не очень понял Влас Терентьевич. Ну, это ничего, ещё отхлебнём. Вроде и полегчало обоим.

      Да что ж за непорядок. Забыл Ленин представиться. Извольте: Емельянов, Алексей Лукич, типографский рабочий. Двадцать лет проработал наборщиком, а теперь вот – сменным мастером (это если попутчик удивится, почему руки такие белые у типографского). Гостил у сестры, а вечером в Питере заступать ему уже на смену. Отоспаться успеет.

      Имя Ленин выбрал нарочно такое же как у Влас-Терентьича сына, а отчество – уж какое придётся.

      – Типографский, это как? В газете что ли?

      – В типографии. Печатаем газеты, книжки, журналы, брошюры, афиши. Работы много нынче: что ни день, то новую газету открывают.

      – А, ну значит грамотный. Да по тебе и видно, – зауважал Терентьич Ленина. – А вот скажи мне тогда, чего теперь будет-то?

      Интересовался попутчик, как теперь оно будет без царя. Что это ещё за «Учредительное»? Что, сами выбирать будем? Зачем это? Какие-то списки, партии, названия мудрёные: «каституционно-демократическая» – это ж поди выговори. Но хорошо теперь партийным спискам номера выдали. По номеру легче. А что, не слышно, чтобы нижним чинам отпуска разрешили? Сына три года не видел, а господа офицеры вон катаются. Да и вообще, сколько можно воевать? Насчёт войны разбирался Терентьич не хуже, чем любой мужик. Показывал руками: вот так мы, так немец. Нет, самому не пришлось, хранил Господь: в японскую был он в семье единственный кормилец, таких не брали. СКАЧАТЬ