Конец советского человека. Анас Самирович Згхиб

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ стороны, на уровне практик все равно увлекаться и астрологией, и йогой, и многими-многими другими вещами.

      Прижились и те вещи, которые идут куда-то гораздо шире чистой религии, – скажем, конспирология, теория заговора, которые в известном смысле мы и типологически, а иногда и генетически можем связывать с религиозной культурой Нового времени. Они во многом своим обликом и своим происхождением обязаны рациональности и научной революции. Неслучайно главными распространителями поздне– и постсоветской нью-эйдж-культуры оказались инженеры, то есть люди, имеющие высшее техническое или естественнонаучное образование.

      Для них как раз противоречия между наукой и тем, что они считали духовностью, целительскими практиками и так далее, не существовало, то есть в каком-то смысле нью-эйдж-культура (не только постсоветская, может быть; в постсоветской это просто более заметно) обязана своим появлением и многими своими чертами научной революции XIX–XX веков и вообще тому, как развивались наука и технологии в XX веке.

      Почему церковь и государство в России всегда вместе?

      Что касается православия, особенно русского православия, его история чрезвычайно осложнена, скажем так, дисциплинарными практиками. Собственно говоря, после того как Петр I сделал православную церковь частью светского государства, нам вообще уже сложно разделить, где находится религиозная, а где – политическая составляющая в истории православия.

      Рефлекс прислонения к государству у Русской православной церкви Московского патриархата не сработал на рубеже советского и постсоветского времени, но сейчас он срабатывает довольно хорошо. Мы видим, что основной репрезентативный идеологический тренд православной церкви связан не с благотворительностью, не с попыткой поддерживать и в эмоциональном, и в духовном, и в каком угодно контексте какие-то беднейшие группы людей, которые испытывают моральный кризис, а, наоборот, дисциплинирование. Мы – часть государства, которая отвечает за определенные формы дисциплинирования. Кто-то стреляет из автомата в других людей, а мы будем говорить о том, что можно и что нельзя, в том числе в моральной сфере.

      Это и ново, и не ново. То, что мы наблюдаем в XVIII или XIX веке, – это, скорее, действительно православная культура и православная идеология, так или иначе встроенная в общую политическую программу государства. Соответственно при Сталине и во время Второй мировой войны церкви удалось сесть в этот поезд снова. Хотя ей давали очень мало места, но тем не менее уже после войны некоторую политическую нишу для Русской православной церкви Московского патриархата нашли.

      В девяностые и двухтысячные годы отношения церкви и государства были более сложными, и действительно оказалось, что православие очень привлекательно именно для людей, которые хотят заново сконструировать свою политическую и национальную идентичность. Тут сошлись идея русскости, православности и некоторых политических проектов, которые в СКАЧАТЬ