Письма Булгакову. Роман. Избранное. Т. 3. Людмила Максимовна Козлова
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Письма Булгакову. Роман. Избранное. Т. 3 - Людмила Максимовна Козлова страница 6

СКАЧАТЬ что труба засияла, загорелась и даже задымилась розовым заревом. Длинное громоздкое здание, на котором и восседала труба, оставалось тёмным, а над крышей творилось что-то невероятное. Ничего подобного не наблюдалось ни до, ни после этого дня. В тот критический для страны момент мне оставалось только воскликнуть про себя (ибо не с кем было поделиться!): «Нам – труба!».

      Похоже, природа не просто даёт говорящие Знаки, но уже криком кричит. Но… не слышим! Не видим! Не хотим ничего знать!

      Реальность становится всё трагичнее и анекдотичнее – одновременно. Почти как при КПСС.

      Боги

      И снова мы в зоне, где ржавые оси

      Людские сердца, как шампуры, прошили,

      Где бронзовой дланью маячит Иосиф —

      Его превосходительство

      Джугашвили.

      Мы странно, так странно

      без воздуха живы —

      Анаэробные, многорукие Шивы.

      Мы даже любить умудряемся в зоне,

      Где воздуха нет в эмпирИи убогой.

      О, матерь Мария! Сей возглас резонен —

      Но мы многоруки

      и сами как боги.

      Подлодкою «Курск» затонувшее время,

      Рутина кошмара (О, матерь Мария!)

      Воздушный пузырь – словно Премия Гремми,

      Но… быстро

      заканчивается

      эйфория.

      Что такое пошлость в литературе

      Мой коллега, один из тех, кто когда-то прошёл через шпицрутены соцреализма, написал в Фэйсбуке: «Мой трудовой стаж исчислялся со дня вступления в СП, у меня была возможность иметь кабинет (два десятка метров доп. площади). Наконец, – и, может быть, это самое главное, – мои работы принимались или отвергались после оценки серьезными критиками (опять же – профессиональными!). Управление качеством (в том числе жесткое издательское сито) позволяло мне с чистой совестью пользоваться вышеперечисленными „благами“ и считаться профессионалом, зарабатывая на жизнь литературным трудом».

      А вот мне думается иначе. Писательский кабинет, стаж, контроль за качеством, зарплата за просеянные через издательское сито книги, – если всё это критерии профессионализма, то, как так могло произойти, что при смене политики все профессионалы вдруг перестали быть таковыми? Значит, производился контроль не за качеством литературы, а проверялось многоступенчато что-то другое? Видимо, соответствие политической линии? Сменилась политика, и новая политика предложила новые критерии для литературы. Вместо соответствия писателя генеральной линии партии, теперь необходимо соответствие рынку. Так что такое профессионал в литературе? Профессионал тот, кто работает на идеологию государства, получая за это зарплату, или тот, кто выдаёт тексты, которые можно продать? Если и тот, и другой профессионалы, значит, литература – просто товар. СКАЧАТЬ