Мы обречены верить. Ирина Ляля Нисина

Чтение книги онлайн.

      Маша Марфина жила в Москве. Впрочем, Москвой её посёлок стал совсем недавно. Высокие, похожие на космические корабли из старых фантастических кинофильмов многоэтажные дома окружили деревянные поселковые строения с одной стороны. Длинный бетонный забор коттеджного посёлка вырос за три летних месяца на другой стороне. Главная улица упиралась в лесок, который при строительстве коттеджей решили не трогать, чтобы новым жителям не мешал шум не замолкавшей ни днём, ни ночью Московской окружной дороги. Жизнь в посёлке, в одночасье ставшем столицей, почти не изменилась. Разве что обитатели посёлка, потерявшие работу в голодные девяностые и перебивавшиеся случайными заработками, теперь устроились в коттеджах: женщины – горничными, нянями, а некоторые и поварихами, а мужики – садовниками, шофёрами, ремонтниками, а парни помоложе – охранниками.

      В самом конце главной улицы, проезжая часть которой была засыпана мелким гравием, стояли два двухэтажных дома на четыре квартиры каждый. Когда-то в посёлке было железнодорожное училище, потом техникум, а потом всё это сократили, закрыли, а общежития каким-то образом передали поселковому совету. Поднатужившись, поссовет отремонтировал дома и устроил в них квартиры для приезжих молодых специалистов. Правда, были эти квартиры с удобствами во дворе и вид из окон имели на поселковую свалку, но не имевшие московской прописки обладатели столичных дипломов рады были закрепиться если не в самой столице, так хоть в Московской области и честно отрабатывали положенное по закону время. Постоянными жильцами стали одноногий и, как говорили поселковые бабы, «везде раненый» фельдшер Фёдор Михалыч Песков с собакой Патроном, уборщица Альфия Рашидова, бежавшая из Москвы от мужа, ежедневно бившего её за то, что не рожала ему наследника, и Машина мама, Наденька Марфина, медсестра в местной амбулатории.

      Строгая мать не простила Наденьке ребёнка, которого она, вопреки родительской воле, собралась рожать после бурного и короткого романа. Жить было негде, медучилище Надя оканчивала уже на восьмом месяце, и пропала бы маленькая Маша в доме малютки, если бы не пожалела старательную студентку директор училища, выхлопотав ей работу хоть и в области, но с жильём. Медсестра Надя с радостью вселилась в двухкомнатную квартиру без удобств, но со старой мебелью, оставленной предыдущими хозяевами. Сюда же она через полтора месяца принесла новорождённую Машу. Фельдшер Песков, принявший роды ещё до приезда застрявшей в пути скорой помощи, стал считать себя кем-то вроде крёстного: купил для малышки кроватку и тёплый комбинезон. Альфия стала Машиной «няней Алей». Закончив убираться в клубе и поссовете, она забирала девочку из амбулатории домой. Бабушки, сидевшие перед дверью в процедурную в очереди на уколы, нянькались с малышкой до прихода няни. По вечерам Альфия водила подросшую Машу в клуб, где показывали кино, и она смотрела все фильмы по десять раз и, заучивая их наизусть, пересказывала дома маме Наденьке. В клуб Машиной маме ходить было недосуг: она работала на две ставки, а после работы ещё умудрялась бегать по домам и делать уколы частным образом. Рука у Наденьки была лёгкая: она навострилась делать внутривенные даже грудничкам, чьи родители не хотели отдавать младенцев в больницу, и немощным старикам, чьи дети имели достаточно денег, чтобы лечить родителей дома. Платили ей неплохо, но и жизнь дорожала с каждым днём.

      В школу пятилетнюю Машу отвела няня Аля. Завуч послушала, как малышка читает из толстой книжки про премудрого пескаря, и махнула рукой:

      – Ну, ладно, приводите. Не потянет – заберёте и ещё пару лет дома подержите, только чтоб без обид!

      Но Маша справилась и с математикой, и с письмом. Няня Аля теперь встречала её у школы, вела домой, кормила и усаживала за уроки. В школе Маша узнала, что у всех остальных детей есть семья, родители, бабки и деды, дядья и тётки, а они с мамой – «одинокие». Маше тоже захотелось семьи, как у подружек, и она стала спрашивать маму о родственниках. Маме пришлось рассказать, как она рассталась со своей матерью, которая, избавившись от непутёвой Наденьки, в тот же год устроила свою жизнь и о дочке более не вспоминала. Маша крепко задумалась и решила, что семья у неё, когда она вырастет, всё равно будет. Большая семья: много взрослых, дети и собака!

      – Можешь Фёдора Михалыча и няню Алю семьёй считать, – утешила Машу мама, глядя на её расстроенное лицо. – Вот они-то уж нас не выгонят, не оставят!

      Соседи и правда за эти годы стали Наденьке роднёй. Фёдор Михалыч называл Машу дочкой, Аля – кызым, а мама – Машкой. Когда маме не хватало денег на Машины сапожки, то няня Аля добавляла из своих скудных сбережений. Фёдор Михалыч с получки покупал для Маши куклу Барби, или портфель с Микки Маусом, или путёвку в лагерь. И первые туфельки на каблучке СКАЧАТЬ