Житейские измерения. О жизни без вранья. Людмила Табакова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Скворцов. Проверил?

      Он послушно открыл тетрадь. Проверять не хотелось! Лучше написать что-нибудь от себя, не по плану. Так появились заключительные строчки:

      – Когда я был маленький, прадед ходил на охоту и фотографировал животных. Животные его не боялись и чуть-чуть злились, когда он их будил.

      На следующем уроке Ольга Степановна рыдала от смеха:

      – А ты, Скворцов, удивил, так удивил! Вытворил… В себя прийти не могу. Читай своё творение. Творец!

      Сжавшись в комочек, Скворцов, похожий на неоперившегося воробышка, несмело шагнул к доске.

      – Одним спокойным днём… – неуверенно начал он. – Малыш напуган… Его безобидные ушки дрожат от страха, – в голосе появились трагические нотки. – Он сидит на сосновой ветке. Сидит необычно – телом вверх. Уши стоят дыбом, как будто ему ещё и холодно. По выражению лица видно, что ему страшно, – голос дрогнул, хлынули слёзы.

      Ниночка без разрешения вышла к доске и протянула Диме конфету. Класс рыдал. Ольга Степановна всхлипывала:

      – Хватит, хватит… Садись, Скворцов. Развели сырость. Наводнение в классе начнётся. Спасать некому – деда Мазая нет.

      Как нет? Ольга Степановна встретила «Мазая» по дороге из школы. Он переправил её в лодке на другой берег. С тех пор пятиклассники сочинение о несчастном зайце не пишут: теперь у Ольги Степановны другая фамилия.

      Перевод с мужского

      Счастье, в понимании Олега Дымова, – жизнь, когда уровень желаемого ниже уровня действительного. Следуя этой жизненной формуле, он довольствовался малым. Сидел себе в конструкторском бюро за компьютером возле кадки с пыльным фикусом, работой не перегружался. Имел Инстаграм, Твиттер и Фейсбук, фиолетовый модный пиджак, гармонирующий с густой седой шевелюрой, стильные рубашки в «облипочку», фирменные джинсы и лакированные туфли, блеском мгновенно ослепляющие дам.

      С некоторых пор фикус стал объектом женского внимания: его поливали, землю в кадке рыхлили, вытирали пыль с листьев и даже смазывали подсолнечным маслом. Сквозь очки в тонкой золочёной, как у Джона Леннона, оправе, Олег равнодушно смотрел на ухищрения женщин, желающих приблизиться к нему, прикоснуться к его истории, а если Бог пошлёт, и к телу. Но недавно он пережил шторм, еле выбрался на берег, и в море пока не тянуло.

      Коллеги пытались втолковать, что он, как единственный мужчина в бюро, мог бы стать начальником вместо Ивана Семёновича, собирающегося на пенсию. Но Олег, не испытывая никаких желаний, тупо молчал… Пряталась за молчанием глубокая личная драма.

      – Пойми, Тань, с ней не так, как с тобой, – пытался он объяснить жене, когда она узнала об измене. – Это временно. Это совсем другое. Вас и рядом поставить нельзя. Небо и земля… Ты для меня – святое. Тебя я люблю давно, а её очень. Ты – долг, а она – праздник. Успокойся, праздники быстро кончаются… – вразумлял он жену.

      Наконец рассказывать, что ночевал у мамы или лежал у друга СКАЧАТЬ