Рваные паруса. Гротеск. Леон Де Во

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ танцевать Леля и надеялся на продление своей творческой жизни. Додоридзе его любил, а не любил, так терпел, а не терпел, так любезно делал вид, что любил. Савилий Нефёдович был женат, имел прекрасного сына, любил его, и вообще был воспитанным и внимательным человеком. Именно это и подкупало в нём при встрече, и многим женщинам он нравился сразу, и сразу же отвечал им взаимностью, пока не передумали. Ещё до Индии Лёва узнал Сидорова ближе, пару раз сидел с ним в дождливую погоду в ресторане ВТО. Марченко любил рассказы старшего поколения. Как поэт-эпиграммист, он всегда находил что-то для очередного сюжета. Позже выяснилось, что Савелий любит поэзию, и Лёва стал почитывать ему не только эпиграммы, но и вещи вполне серьёзные, которые, например, Мите читать было совершенно бесполезно.

      – Лёв, там сегодня «Золотым Фазаном» балуют, если Мухин не всё ещё выпил, – Батя догонял своего юного друга с задором сверстника, как будто, и не было этих нарочитых подколов в гардеробе.

      С юмором у Лёвы всегда было хорошо, но когда он оканчивал училище, его юмор был добрее, что ли, чютче, хотя он уже тогда баловался сочинением эпиграмм и пробовал их на одноклассниках. Но с каждым годом, прожитым в театре, юмор «от Марченко» приобретал всё большие: во-первых – всеядность, не только для соседей по парте, а во-вторых – саркастичность и адресную беспощадность. Но за маску скомороха, которую он чаще всего одевал, ему многое прощалось. Вот и сейчас, ещё с прошлого сезона по углам ходили последние эпиграммы Лёвы на Лопухова и Акрилова, мужа Скворцовой, сочинённые в коридоре, сходу и попавшие в цель неожиданно, как для самих мишеней, так и для их жён. Кордебалет был в восторге (народ всегда радуется, когда щиплют господ), а этой силе надо подыгрывать, и мужья-партнёры натужно улыбались каждый раз, как слышали Лёвкины вирши. Думаю, и вам эти тексты подарят весёлую минутку. Вот – портрет Акрилова «кисти Марченко»:

      Наделен и супругой, и формой,

      И в глазах вечно томная муть,

      И вдобавок – борец за реформы,

      Лишь ему разжуют, в чём их суть.

      К Филиппу Лопухову Лёва обращался по имени, но не Филя, как супруга, а как его звали в детстве родные (и откуда эти поэты всё знают?) – Липа:

      Липка, Липка,

      Где твоя улыбка —

      Та, с которой вышел из МАХУ?

      Самая непоправимая ошибка, Липка,

      То, что её любят наверху!

      Ну, как не улыбнуться и не испытать внутреннюю радость, когда про тебя так написали…

      МАХУ – это, не больше, не меньше, Московское Академическое Хореографическое Училище, общий роддом, так сказать. Почти весь балет театра были выпускниками этого неоднозначного заведения – прошу прощения, махуевцами. Это всех сближало и делало похожими на одну большую семью. Но только похожими. Старшие помнили младших эдакой шумной массой в трусиках и маечках, а младшие почти всегда были влюблены в старших. СКАЧАТЬ