Созвездие Стрельца, или Слишком много женщин. Диана Кирсанова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ желание Казаться, Выглядеть, а главное – Быть интеллигентной женщиной.

      Идеалам Интеллигентности (таким, какие они представлялись ее не слишком богатому воображению) Мамона свято следовала всю жизнь. Ее весьма скромное образование (восемь классов вечерней школы) лишало ее пропуска в лучшие дома Москвы, где читали Борхеса (в котором она ровном счетом ничего не понимала) и слушали Брамса (под которого она засыпала на второй минуте). Но, устроившись смотрителем в Русский музей, Мамона получила возможность не только ежедневно видеть лучших представителей Интеллигенции, но и со значительным видом смотреть на них сквозь стекла слегка приспущенных к носу очков.

      – Скажите, это Ван Рейн? – робко спрашивал какой-нибудь изможденный библиотечной пылью доходяга, указывая на одну из картин.

      И Мамона воспаряла к высотам своей кратковременной славы:

      – Это Ван Дейк, – строго и слегка презрительно, произнесла она с таким видом, будто спутать кого-то с Ван Дейком – преступление, сравнимое разве что с гуманитарной катастрофой. – А Рейн – это река в Германии. Сходите в Географический музей, вам туда.

      Очкарик пятился и растворялся в гулких залах музея, не решаясь возразить ей, что Ван Рейном звали также и Рембрандта, а Мамона усаживалась на свое место у входа с видом оскорбленной невинности и сурово поджимала губы.

      Ее весьма большой гардероб состоял сплошь из строгих платьев с белыми воротничками и непременной камеей у ворота, деловых костюмов и кружевных блузок с ужасными жабо. На ее прикроватной тумбочке всегда лежал «Улисс» Джойса – она так и не смогла одолеть даже пары страниц, но гости, по нечаянности заглядывающие в спальню, прекрасно видели, что именно лежит у нее на тумбочке. С томным видом, высоко поднимая тщательно выщипанные бровки, Мамона заявила однажды нам с отчимом:

      – Милые мои, никогда не стоит думать о смерти раньше, чем придет тому пора… Но коль случится мне усопнуть раньше вас, то вспомните мое последнее желание.

      Вениамин Андреич тоже повел бровями, проявляя слегка фальшивую заинтересованность, а Мамона продолжила, усаживаясь за стол и принимая позу «Любительницы абсента» кисти Пабло Пикассо:

      – Пусть на моих похоронах все время, пока будет длиться панихида и дорога до крематория, играет полонез Огинского…

      – Не второй концерт Рахманинова? – уточнил дядя Веня, глядя на нее очень серьезными глазами, на дне которых резвились бесенята.

      – О нет, – Мамона взмахнула кружевным манжетом, отвергая саму мысль о такой подмене. – Именно этот полонез. Он наполняет меня экспрессией, – (интересно, подумал я, знает ли Мамона, что такое экспрессия), – и чувствами. Под этот полонез в эмиграции стрелялись белые офицеры… Одним словом, на своих похоронах я хочу слышать именно Огинского.

      – Сделаем, – пообещал я и получил в благодарность долгий взгляд ее глаз, мечтательно полуприкрытых СКАЧАТЬ