Запах культуры. Хосе Ортега-и-Гасет

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ свой камень на памятник Sturm. Даже посткантианская философия – не что иное, как Sturm! Но немец обыкновенно бывает только Sturm – не знающим меры. Furor teutonicus[29] заставляет его выходить за рамки привычного бытия. Только вообразите – я уже не говорю о поэтах! – что Фихте, Шеллинг, Гегель обладали заодно и bon sens![30] Все дело в том, что Гёте чудесно объединял в себе оба начала. Его Sturm достиг достаточного развития. Следовало развить и другой не менее важный момент. Вот зачем он отправляется в Веймар – пройти курс подлинного «ифигенизма».[31] Пока все хорошо. Но зачем же остался в Веймаре этот человек, готовый в любую минуту удариться в бегство? Более того, десять лет спустя он опять бежит – и возвращается вновь. Его временное бегство неопровержимо свидетельствует: Гёте должен был покинуть двор Карла Августа.

      Мы можем проследить практически день за днем то своеобразное окаменение, в которое ввергает его Веймар. Человек превращается в статую. Статуи не могут дышать, ибо лишены атмосферы. Это как бы лунная фауна. Жизнь Гёте движется против его судьбы и начинает себя изживать. Мера становится чрезмерной и вытесняет материю его судьбы. Гёте – костер, который требует много дров. Но в Веймаре нет атмосферы, а значит, и дров. Веймар – геометрическое построение. Великое Герцогство Абстракции, Имитации, неподлинного. Это царство «как будто бы». На побережье Средиземного моря раскинулось небольшое андалузское селение, носящее чудесное имя Марбелья. Четверть века тому назад там проживало несколько семей старинного рода, которые, всячески кичась благородством происхождения, то и дело устраивали шумные празднества в несколько помпезном и анахроническом духе. Окрестные жители сложили о них такое четверостишие:

      Как будто бы сеньоры

      Потешили весь мир:

      Ведя в как будто граде

      Как будто бы турнир!

      Теперь мы уже не можем сказать о Гёте – wie seind! Несколько кратких эскапад, когда он отдается на волю судьбы, только подтверждают наше предположение. Его жизнь странным образом не может насытить себя. Все, что он есть, не радикально и не полно: он – министр, который на самом деле таковым не является. Он – régisseur, который ненавидит театр, и поэтому – вовсе не régisseur; он – натуралист, которому так и не удалось стать натуралистом, и поскольку милостью божьей он прежде всего поэт, Гёте заставляет живущего в нем поэта посещать рудник в Ильменау и вербовать солдат, гарцуя на казенном коне по кличке Поэзия (я был бы весьма признателен, если бы Вам удалось доказать, что этот как будто бы конь – выдумка очередного недоброжелателя).

      Вот страшное подтверждение тому, что человек располагает лишь одной подлинной жизнью, той, которой требует от него призвание. Когда же свобода заставляет Гёте отрицать свое неустранимое «я», подменяя его на произвольное другое – произвольное, несмотря на самые почтенные «основания», – он начинает влачить призрачное, пустое существование между… «поэзией и правдой». Привыкнув СКАЧАТЬ