а второй – представитель отдела Военных сообщений Азовской флотилии, помогал планировать перевозки грузов. Они ввели меня в курс всех дел и показали знание порученного дела. И ещё мне понравилось то, что никто из них не пошевелился, не вздрогнул при очередном разрыве снарядов, падавших с немецкой педантичностью через точные промежутки, вокруг землянки, которая была сработана небрежно, без накатов, и не облицована, отчего при каждом близком взрыве нам на голову сыпалась земля. Предшественник мой – в госпитале, дел принимать не от кого, и через час я подписал приказ о вступление в командование Керченской переправой и приказал всем отныне так именовать наше соединение. Рыбинского я знал ещё по Одессе как храброго и умного командира тральщика и объявил ему: отныне он начальник оперативного отделения штаба переправы и вридначштаба ее. А Липовскому, которого я вижу впервые, приказано считать себя начальником нашего маленького ВОСО (военные сообщения), и он несёт ответственность за планирование с тылом армии перевозок; контролирует ход перевозок, организуя с помощью комендантов пристаней и участков погрузку и разгрузку, которые производят армейские товарищи; ведёт учёт перевозок. И Липовский, закончив со мной разговор, убыл в Ахтанизовскую в тыл армии к генералу Хилинскому планировать завтрашний день. И так каждый день. Рыбинский отвечал за выделение сил и средств на перевозки, и вот при мне он назвал Липовскому, на что он может рассчитывать. А я добавил: уже завтра увеличить нагрузку на эти суда на десять процентов. Рыбинский нёс ответственность за боевое обеспечение перевозок, которые осуществляются по фарватерам и под ударами авиации и артиллерии противника, и он руководил тралением фарватеров, назначал катера ПВО, имевшие на вооружении 37-миллиметровые автоматические пушки для сопровождения крупных судов, вызывал истребительную авиацию при обнаружении вражеских самолётов и вызывал артогонь наших береговых батарей против вражеских батарей, не дававших нам житья.
Я не ошибся в выборе этих двух офицеров. Не щадя самих себя и своих жизней, они доблестно воевали, отлично исполняя свой долг. На переправе не было ни одного недоразумения, произошедшего по их вине.
Узнав о моем прибытии, пришел из соседней землянки начальник оперотдела штаба флотилии капитан 3-го ранга А. А. Ураган. Впервые встречаюсь с ним, но первое впечатление хорошее. Он пополнил мои сведения о делах на переправе и признал: конечно, налицо у нас промашка с перевозками – тут повинны и армейские товарищи, и ещё больше мы. Будем вместе исправлять положение.
На южной оконечности косы Чушка находился главный грузовой причал: Дамба. Там базировались почти все суда, там же в землянке обосновался начальник плавсредств капитан 3-го ранга Н. Л. Каневский. Мой давний сослуживец по Одесской базе. Человек от природы острого ума, беспокойный в труде, сильный мореход. Я позвонил ему, сообщил, что приступил к работе, и напрямую сказал: нами недовольно командование армии, поэтому, не ожидая усиления судами, уже с завтрашнего дня надо увеличить перевозки на десять процентов.
