по прошествии некоторого времени посреди раздоров двух враждующих сторон родилась и исподволь начала виться и завиваться совсем другая ниточка, и, как я уже упоминал, мои милые, та ниточка струилась любовная. Был у Роговицкого замечательнейший плотник, Степан, умел он топориком владеть виртуознейшим образом. Ещё в юные годы Степанушки приметил управляющий в нём зачатки этого таланта, заблаговременно уведомил о том Роговицкого во время одного из его коротких наездов из его полка и по его же наказу отдал потом его в учёбу замечательнейшему столяру-краснодеревщику Роговицкого – старику Архипычу, который по старости лет несколько утерял былую точность рук и начал хуже справляться со своими обязанностями по ремонту барских мебельных гарнитуров и со всякой другой плотницкой работой. Многое перенял Степанушка у своего учителя, да и сам Архипыч, видя его усердие и очевидный талант, был рад, что нашёлся на старости лет ему достойный ученик, кому можно было спокойно передать все его хитрости, знания и умения, которыми он сам когда-то владел в совершенстве. Такие искусники, каким стал Степанушка, у Роговицкого были на особом счету, им дозволялись некоторые вольности, неведомые остальной дворне. Так, Степанушке была предоставлена свобода совершать лесные прогулки при условии оповещать предварительно управляющего, где его можно будет сыскать в случае крайней необходимости. В лесу Степанушка отыскивал необходимые ему деревца, сучки, из которых по своему же собственному замыслу изготавливал смешные фигурки, шкатулки с секретом или что-нибудь ещё занимательное на радость и восхищение барина с барыней да и ему самому на удовольствие. В лесу-то и произошло его знакомство с Прасковьюшкой, крепостной девкой Карамзина, вскоре обернувшееся в запретное чувство между двумя трепетными их сердцами. В отличие от других дворовых девок Прасковьюшка отличалась удивительной скромностью в поведении и характере, то ли по возрасту своему, а было ей в ту пору всего пятнадцать лет, но скорее всего, по душевной своей тишине и чистоте, отчего и прозвали её молчальницей. Вместе со своими подружками прислуживала она в барском доме, а в свободное время, обычно по вечерам, занималась вышиваньицем и в этом деле благодаря своему упорству и усидчивости достигла такого умения, что даже барыни – две престарелые сестры Николая Михайловича, жившие постоянно в имении, – всегда отличали перед другими девками её работы – красивые скатёрки и покрывальца. Настоятель нашего храма в те годы отец Виссарион, иногда навещавший барынь, тоже заметил кротость и какую-то беззащитность Прасковьюшки и за это её качество назвал её Голубкой, и с его-то лёгкой руки прозваньице это так и пристало к ней, так что в дальнейшем никто в доме её иначе и не называл.
Как завилась любовная ниточка между Степанушкой и Голубкой, при каких обстоятельствах, известно не было, но и без того представляется очевидным, что только в лесу она и могла завиться, да, только там и имела она возможность
СКАЧАТЬ
