Третья диктатура. «Явка с повинной» (сборник). Орбел Татевосян

Чтение книги онлайн.

      Дикарь

      Решено: поеду в Москву, в МГУ. В Ереванском университете делать мне нечего, не мой масштаб (те ещё были амбиции!). Ну и что – по-русски плохо говорю. Во-первых, я свободно читаю русскую классику, стало быть, язык знаю и достаточно быстро в русскоговорящей среде научусь болтать. Во-вторых, я же не претендую на языковой факультет (хотя с детства мечтаю о журналистике). На геологическом, например, всего-то одну лишь математику сдавать. А я её не боюсь, сдам с закрытыми глазами.

      Вот только денег бы раздобыть. Родители пока против. Да и денег у них нет. Поехал в Ереван к дяде Геворку. Его семья всегда ко мне хорошо относилась. Категорический отказ. Жена дяди, Арпик, еще не закончила свои объяснения, как вбегает старшая дочка со сногсшибательной новостью: в соседнем магазине «выкинули» на прилавок красивый крепдешин. Тётя Арпик сразу и распорядилась: «Сбегай к соседу, попроси тысячу рублей – до понедельника, на три дня, пойдём вместе посмотрим». Я же просил у нее раза в два меньше, правда, не на три дня, а на два-три месяца.

      За этим фиаско мать смилостивилась, поняла, что здесь есть шанс в иной разряд перейти всей семьей (таких и знакомых у нас не было, чтобы дети в МГУ учились). Заняла у своего брата Левона 600 рублей. Я её понимаю. Тут ведь как: пан или пропал. Но при «пане» сын в люди выйдет, а при «пропал» – от силы год потери.

      Смысл есть! Да и то сказать: престижно-то как! Внук безграмотного деда-крестьянина – и диплом МГУ.

      И отца ведь уговорила. Нет, он остался при своём «негативе» к этой идее. Но поддался, даже записку написал начальнику вокзала Еганяну, чтобы тот выделил один билет до Москвы (отец был депутатом горсовета от станционного района, его там знали). Поезда же были единственным транспортом в Москву в том далёком 57-ом. От нас они шли 73 часа, а из Еревана – все 80. Тащили их паровозы. Магистраль электрифицировали года 3–4 спустя. А тепловозов в СССР было несколько штук на всю страну, не накатаешься.

      Провожали меня братья: Арсо, за мной следующий, и двоюродный Альберт, старший сын дяди Телемака (он на 6 лет старше, срочную отслужил). И отец «благословил», как же-с! Сидя за столом, брился, когда я выходил из дому. Положил станочек, сидя же пожал руку: «Счастливо» – пробормотал и продолжил бритье. Я, мол, никуда тебя не посылаю, в случае чего пеняй на себя. И за это – поклон его памяти.

      Повезло с попутчиками, особенно с одним, из соседнего Степанавана. Был он доцентом Горьковского (теперь Нижегородского) мединститута. По-русски говорил с чудовищным акцентом. Но говорил! А я каждое предложение в голове обдумывал-переводил и произносил с затяжкой времени. По приезде в Москву он и сопроводил меня до Ленгор, помог выяснить, что после 19 часов вопрос общежития не может быть решён, утром надо прийти. Съездил со мной на Киевский, договорился с гостиницей, чтобы меня на ночь приютили. Когда добрались обратно до Курского, откуда ему ехать в Горький, опростоволосились: вышли на перрон, а его поезд с закрытыми уже дверьми уходил на восток. СКАЧАТЬ