Разговор о Ренессансе. Павел Лукаш

Чтение книги онлайн.

      А впрочем, он встретил пастушку,

      причём – не у всех на виду.

      Она выбивала подушку

      в том самом вишнёвом саду.

      Пастушка была не простушка,

      и, кстати, пригожа собой

      (получше, чем та потаскушка

      с обложки журнала «Плейбой»),

      достаточно знала о Фрейде,

      чтоб девичьи сны толковать,

      немного играла на флейте,

      могла и коня подковать.

      Пастушка любила подружку,

      в аспекте, признаться, плохом.

      Подружка попала в психушку,

      себя возомнив пастухом.

      А наша грустила сначала,

      но время врачует беду,

      она, безусловно, скучала

      до встречи в вишнёвом саду.

      Гусак зашипел на заборе,

      затренькали перепела,

      когда пастушковое горе

      всем сердцем она приняла.

      Бороться с лихою судьбою

      согласна была на износ,

      и как-то пополнить собою

      разлаженный биоценоз.

      Но, как настоящая леди,

      себя «удержала в узде»:

      сперва поиграла на флейте

      (и он поиграл на дуде),

      затем почитала де Сада

      в тени на душистой траве…

      и всё же сказала: «Не надо»

      (позднее минуты на две).

      Теорией слабо владея,

      вертелись, как пух на ветру…

      но в принципе, садоидея

      обоим пришлась по нутру.

      Они-то учиться любили

      и не почитали за труд,

      а из принадлежностей были

      аркан да пастушеский кнут.

      Когда пастушок и пастушка

      вовсю принялись за своё,

      вполне пригодилась подушка

      (и кое-какое белье).

      Сочли искушенные козы,

      что грезится им наяву,

      поскольку подобные позы

      увидишь не в каждом хлеву,

      индюшка почти обалдела,

      глаза закатил петушок…

      А вскоре ещё одно дело

      вполне завершил пастушок:

      не став исключеньем из правил,

      овечку уже не спасал —

      в отчётности цифру исправил,

      а мясо и шкуру списал.

      Он помнил её, но отчасти,

      а чаще и не вспоминал,

      отдав своё прежнее счастье

      не больше чем за номинал;

      забыл, как, сгорая от страсти,

      любезности ей говорил,

      цветы, сигареты и сласти,

      духи и расчёски дарил;

      как, словно наевшись дурману,

      она отвечала – и во

      всех смыслах – почти как барану,

      что был у неё до него…

      В то время овечка гадала —

      куда же исчез пастушок,

      и без аппетита глодала

      довольно сухой корешок,

      ещё размышляла о чём-то

      бараньей своей головой,

      а также какого-то чёрта

      припомнила план годовой:

      «А может СКАЧАТЬ