анализировать собственную жизнь сквозь приступы боли. Теперь ей стало совершенно ясно, как сильные привязанности сформировали такую сильную боль, такое чувство отчуждения и одиночества. Она увидела, что немалые страдания, которые она причинила другим за свою жизнь, возвращались к ней на смертном одре. Ей некуда было идти. Никогда ещё она не чувствовала себя настолько одинокой или беспомощной. Ощущая приближение смерти, она вспоминала, как была молодой девушкой, открытой и жаждущей жить. Она увидела, как с течением времени она становилась всё закрытее. Она глубоко вздохнула, позволив беспомощности окутать её, в измождении, не в силах ни мгновения больше бороться, она сдалась, она отпустила всё и «умерла, отдавшись жизни», отдавшись настоящему. Погружаясь в свою боль в спине и ногах, она стала чувствовать – и это было почти за гранью разумного – что так или иначе она не одинока в своём страдании. Она почувствовала «боль десятков тысяч», как она описывала это потом. Хейзел стала ощущать всех других существ, которые в тот самый момент страдали, будто находясь в этой же кровати. Сначала она почувствовала себя темнокожей женщиной, груди которой обвисли от недостаточного питания; она лежала на боку, умирающий от голода ребёнок припал к её иссохшей груди, её спина и ноги были неестественно выгнуты от боли, а мышцы свело от голода и болезни. На миг Хейзел превратилась в эту эфиопскую женщину, страдающую от такой же боли в спине, ногах и бёдрах, лежащую на боку и умирающую в грязи. Затем она почувствовала себя женщиной-эскимоской, умирающей в родах, она чувствовала невыносимую боль в спине, бёдрах и ногах и умирала подобной смертью. Затем она ощутила себя в теле женщины, попавшей в аварию и сидящей в искорёженном автомобиле, со сломанной спиной и ногами, медленно умирающей в одиночестве на обочине безлюдной дороги.
В её сознании возникали бесчисленные образы «боли десятков тысяч». Она ощущала себя подростком с пожелтевшей кожей, свернувшимся на боку на грязном матрасе, умирающим от гепатита в грязной квартире, пожилой женщиной с потускневшим лицом, которая умирала от старости – и каждый из них чувствовал одинаковую боль в нижней части спины и ногах. Она видела себя женщиной, которой камнепадом перебило позвоночник, и она умирала в одиночестве, лишённая последнего человеческого прикосновения, на берегу реки. Она видела себя умирающей от холеры в тростниковой хижине матерью-азиаткой с больным ребёнком. Она была каждым из этих умирающих и всеми сразу. Хейзел ощутила «страдания десятков тысяч людей одновременно».
В час её самых страшных мучений что-то внутри неё нащупало связь с величием страдания, которое в тот момент объединяло её с другими людьми. «Эта боль была выше моих сил. Я не могла больше выносить её, и внутри меня что-то дало трещину. Возможно, моё сердце. Но я увидела, что эта боль была не моей, это была всеобщая боль. Эта жизнь – не просто моя жизнь, но всякая жизнь. Жизнь сама по себе». После этого необычайного опыта с каждым днём сердце Хейзел всё больше
СКАЧАТЬ
