Андрей Рублев. Павел Северный

Чтение книги онлайн.

      Боярыня шла по извилистой тропе, напевая любимую песню про лебедь-птицу, памятную ей с детских лет, когда безмятежно, не зная тревог, засыпала она под напев няньки.

      Беседа с гонцом, возвратившимся из монастыря с лесной реки, опутала боярыню огорчением и грустью. Совсем нежданный ответ получила от игумена, узнав, что живописца Андрея нет в монастыре, а главное – в обители не знают, на каких тропах-дорогах он правит жизнь.

      Андрей Рублев надобен был Ирине Лукияновне. Она показала написанные им иконы резчику по дереву, мастеру Нафанаилу из Владимира, а тот, признав даровитость живописца по увиденным краскам, возьми да и подай совет, чтобы именно Андрею боярыня доверила украшение иконостаса в новом храме. Совет Нафанаил подал твердый. Вняв совету, боярыня и послала гонца за Андреем. Память сохранила облик юноши, которого боярыня при прощании, в благодарном порыве за написанные иконы, ласково погладила по голове. Ей стало грустно, что она не увидится с ним сызнова.

      Храм, ждавший мастера, способного украсить его иконами, боярыня навещала всякий день, любуясь резьбой иконостаса, сотворенного руками Нафанаила и его помощников.

      Буйность красок погожего августовского полдня, блеск под солнцем воды в Тайном озере, лебединые стаи облаков, узорочье теней и тоскливый мотив лебединой песни – все это исподволь увело помыслы Ирины Лукияновны к давнишнему, под кровлю родительского дома, из окошек которого она любовалась Волгой. Ожила перед ней как будто бы позабытая пора юности, в которой ее радость, строптивость и живость пресекала вспышками гнева суровая мать. Она больно хлестала по щекам за улыбки, за нахмуренные недовольные брови, за слова, лишние, по ее разумению, для девичьей скромности. Ожил облик молчаливого, безвольного отца, боящегося гнева жены. Отца боярышня любила и была счастлива, когда его теплая большая рука гладила ее голову. В затворе душного терема под присмотром угодливых нянек Ирина в юности коротала дни, запоминая от скуки все трещины на бревенчатых стенах, пропахших запахами ладана и лампадного масла, слежавшегося пуха в перинах и подушках.

      Шли годы.

      Уворованная Кукшей, освободившись от материнского деспотизма и став женой, заводила в семье надобные ей порядки. Холодок начальной неласковости к мужу исподволь согревала то улыбкой, то случайно оброненным ласковым словом, приучила его к послушности и исполнению ее желаний. Все подчинялось ее воле, все, кроме материнства.

      Вдовство своей внезапностью заставило ее оцепенеть от страха перед одиночеством. С досужих советов ринулась она за утешением к Богу. Посещая монастыри, делала вклады за помин души мужа, прислушиваясь к пересудам о своей дальнейшей вдовьей судьбе. Молясь, каялась в вольных и невольных прегрешениях, сознавая, что даже помыслами не нарушала супружескую верность. Молитвы, посты и покаяния не успокаивали мятежного сознания, а уставая от тягостных раздумий, она постепенно перестала верить, что Господь даст ей душевный покой.

      На второй год вдовства на остров зачастили разговорчивые свахи, засылаемые знатными боярскими семьями. Молодая вдова привлекала мужское внимание. СКАЧАТЬ