Письма и записки Оммер де Гелль. Павел Вяземский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ с головы сорвут. Какой вздор! Что же делает полиция? Мы почти каждый день ездим в Жимназ. В большой моде «Старые грехи». Буффе, отставной балетный танцор, попавший в старосты церковные, увлекается старыми воспоминаниями, так и просится тряхнуть стариной. Старик принялся плясать с заезжей танцоркой, Женни Верпре; его застает старая маркиза, бывшая некогда, мимоходом, его любовницей. Женни Верпре просто прелесть. Она несравненно лучше Дежазе и гораздо моложе. Очень забавен «Парикмахер и парикер». Жюстина, посмотрев в окно, напевает:

      Как легка и изящна карета.

      Как красив конь гнедой и сюртук!

      На что ей отвечает ее любовник:

      Все – мое до жокея, Жюстина,

      Это требует строго наш круг.

      Есть ли что увлекательней в свете,

      Как, по гладкой панели скользя,

      Беззаботно промчаться в карете

      И забрызгать плебею глаза?!

      Я очень любовалась Леонтиной Фай. Давали: «Квакер и танцовщица» и «Дипломат». Она в обеих пьесах играла.

      № 6. ПОЛИНЕ МЮЕЛЬ

      Воскресенье, 10 ноября 1833 года

      Как я хорошо сделала, что надела мою диадему. Туалет мой был восхитителен и отличался свежестью и простотой среди очень тяжелых, хотя изредка и довольно элегантных; все походило на театральные костюмы, взятые внаем, как будто напрокат; я не говорю о тех, которые действительно были взяты напрокат.

      Много дам было в простых платьях и в прюнелевых башмаках – это уже чересчур по-мещански и едва ли позволительно – и в шляпках, красовавшихся на бульварах задолго до славных июльских дней. Я знаю очень хорошо, что это все вздор. Но сознайся, что простору больше. Все ожило: посмотри на магазины, на бульвары! Говорят, что прессу распустили. Я вовсе не боюсь газетных толков и пересудов. Чем больше говорят о нас в газетах, тем для нас больше славы. Это очевидно. От старомодных костюмов веяло чем-то затхлым, одним словом, пахло и реставрацией и ресторанами близ застав. Я герцогу это шутя сказала, не подозревая никакой колкости. Он очень смеялся и сказал: «Ваше слово разойдется по всем гостиным, но не повторяйте этой шутки при матери: она совершенно в других принципах – маменька из простоватых», – и повел наверх в королевскую ложу. «Не говорите также Немурскому – он совсем легитимист». При проходе нам попадалось несколько черных тюлевых юбок, богато вышитых разноцветными шелками, но на белых перкалевых подкладках выглядят серыми. Это уже мне говорил Морэн. Каков знаток! Он то же говорил и о красных юбках. В самом деле, платье из черных кружев, стоящее неимоверных денег, на красной атласной юбке, неприятным образом кидалось всем в глаза. Оно было надето на графине Самойловой, женщине развратной и невзрачной. Она, говорят, с собой привезла портрет во весь рост, писанный французским живописцем Брюло, совершенно неизвестным. Его по-русски зовут Брюлловым. Если будет время, надо посмотреть. Ему Анатоль заказал огромную картину – последний день Помпеи. Говорят, что он ее выставил вместе с портретом СКАЧАТЬ