На дне сыроежки ломаются. «Картинки» с подростками. Юрий Шинкаренко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ под собственной состоятельностью.

      Но рассудок часто врёт. Размышляя о собственной жизни, можно стать чище и лучше. А можно не стать.

      Печаль же не врёт. Тот, кто чувствует прожитое, тот себя не обманывает. Сердце само всколыхнётся, когда память напомнит ему светлые дни былого, добрый ли поступок, любовь ли… («Мне грустно и легко; печаль моя светла; печаль моя полна тобою…»). Сердце вспомнит даже то, чего не выразить словами.

      Человек печалившийся – чище, светлей, чем он был раньше. Печаль напомнила, что из было вызывает жизнеутверждающий отзвук, а что лишь сожаление… Печаль подсказала, как жить впредь, чтобы смерть как итог не страшила.

      Печаль – компромисс между жизнью и смертью.

      Пашка из рыжего дома никогда не знал печали. И лишь однажды…

      В то утро Пашка отправился в поход за лампочками. В самодельной гирлянде светомузыки перегорело несколько штук, и он решил их заменить. Вообще-то, светомузыка подождала бы – не до неё. Но не терпелось показаться кому-то в новом костюме «Адидас», в спортивной фиолетовой мятке.

      Деньги на костюм Пашка настрелял на «маршруте». «Маршрутом» он называл несколько хорошо изученных улиц вдалеке от дома, куда то один, то с другом Гошей ходили бомбить раззяв-ма+лышей. «Бомбить», конечно, громко сказано… С «пескарей» много не возьмешь. Ну, 25 рублей… Ну, 50… С ребятами же постарше Пашка остерегался связываться.

      С «маршрутными» деньгами к коммерческим киоскам можно было и не соваться. Не по карману товар! Но какое-то шестое чувство привело Пашку к ДК «Автомобилист» – это рядом с «маршрутом». А там, оказалось, продажа поношенного зарубежного тряпья. И «Адидас» достался Пашке за бесценок.

      Пашка зашёл за Гошей, и теперь они поднимались по улице, уводящей их из родного квартала.

      Мне, к сожалению (или к счастью?), уже не вспомнить, что чувствует человек, когда становится КАК ВСЕ… Поэтому всяческие Пашкины переживания вокруг штанов, сравнявших его с Гошей, я попросту опущу. Как и оживлённый, но беспредметный разговор между друзьями. Перехватим наших героев у новой четырнадцатиэтажки, к которой они уже подошли. И еще раз окинем их взглядом, потому что в стремительности дальнейшего будет не до этого. Это разглядывание ничего не добавит к Пашкиному характеру. Но отчего-то хочется не забыть тех легких импрессионистских мазков, что нарисовало стечение обстоятельств и которые так редки в нашем раздражённом чугунно-дымно-экскаваторошагающе-мрачном мегаполисе.

      Четырнадцатиэтажка уронила на снег серую тень. Порывы позёмки делали её размытой, неверной. Лишь серый бетонный бордюр вдоль подвальных окон держал контур. Пашка, встряхнув русыми прядями, вспрыгнул на бордюр. Его распахнутую куртку приподнял ветер – и фиолетовое пятно «Адидаса» над строгими линиями бетона стало на миг чуть больше, размытее.

      Гоша шёл рядом. Такой же фиолет штанов, СКАЧАТЬ