Московское царство и Запад. Историографические очерки. С. М. Каштанов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ href="#n_175" type="note">[175]. Однако при феодализме, указывал далее Сергеевич, «государственный суверенитет был поделен между королем и его вассалами», узурпировавшими дарованные им королем привилегии[176]. Потеряв, таким образом, право сбора дани и суда в отношении населения феодальных сеньорий, король потерял и право иммунитета, т. е. освобождения от налогов и юрисдикции королевских чиновников.

      Отсюда Сергеевич делал вывод, что иммунитет предшествовал феодализму, а с установлением последнего исчез[177]. Но так как на Руси иммунитетные льготы продолжали предоставляться вплоть до XVIII в., ни о каком феодализме в древнерусском государстве и речи быть не может: «У нас были некоторые предвестники феодализма, но очень слабые: феодализма же не развилось»[178]. Следовательно, трактовка иммунитета послужила для Сергеевича одним из способов отрицания феодализма на Руси, что, в свою очередь, давало возможность обосновать теорию бесконфликтного течения русского исторического процесса. Рассуждения об одинаковом предоставлении льгот всем сословиям подкрепляли теорию надклассовости феодального государства, сеяли буржуазные иллюзии относительно сущности русского самодержавия.

      Не остался в стороне от обсуждения природы иммунитета и Π. Н. Милюков. В первых четырех изданиях его «Очерков по истории русской культуры» (1896–1900 гг.) термин «иммунитет» как будто еще не фигурирует. Появляется он в пятом (1904 г.) и повторяется в шестом (1909 г.) издании. Но уже в первых изданиях Милюков ясно сформулировал свою мысль о принципиальном отличии социально-политического положения русского землевладельца от статуса его западного собрата: «русский землевладелец» в противоположность западному «феодалу» не превратился в промежуточную власть между государем и подданными. «В своей вотчине он никогда не был тем полным государем, судьей и правителем, каким был западный барон в своей баронии. Чиновники местного князя, его судьи, сборщики податей всегда беспрепятственно проникали в пределы владений русского вотчинника»; только поступив на службу к князю, вотчинник «мог рассчитывать получить в свое пользование хотя бы часть тех государственных прав, которых он был лишен как простой хозяин вотчины»[179].

      В первых четырех изданиях Милюков по существу сводил возможные политические права землевладельца к правам кормленщика. В пятом и шестом изданиях он различает «иммунитет» и «кормление», но оба комплекса прав считает результатом пожалования: «Свой князь мог передать ему часть своих верховных прав в его собственной „боярщине“, т. е. установить для него более или менее широкий „иммунитет". Чужой князь… давал особенно важным и сильным „слугам“ часть своих доходов, связанных с управлением и судом в каком-нибудь городке или волости, во временное „кормление". Итак, те права, которыми западный землевладелец пользовался как самостоятельный хозяин и как обязательный вассал своего обязательного сюзерена, наш землевладелец мог получить только как чиновник на службе выбранного им князя»СКАЧАТЬ