Емельян Пугачев. Книга вторая. Вячеслав Шишков

Чтение книги онлайн.

      – Благодарствую, пущу, – сказал Пугачев. Но как ни старался, не мог придать глазам веселость.

      – Ах, ах! – сокрушался живописец. – Хоть морщинки-то по челу меж глаз как ни то разгладьте…

      Портрет писался в напряженном молчании.

      Были выписаны глаза да основные черты лица, все же остальное едва намечено.

      – Сие распишу и без вашего усердного сидения, батюшка. Зело притомились, поди?

      Пугачев действительно заскучал. Но сознание, что его пишут как царя, давало ему силы переносить скованность неволи…

      – Ну вот, присмотритесь, ваше величество…

      Пугачев подошел к портрету.

      – Неужто я таков? Горазд грозен да немилостив…

      – Сущий вы, батюшка, – что видело око мое, то и на холст положило, – потупясь, ответил живописец. – Взор царственный, вселяющий в души смертных немалый трепет, неправду людскую, аки огонь сжигающий.

      – Давилин, схож ли я?

      – Капелька в капельку, ваше величество! Ежели бороду снять, на великого Петра Алексеича смахивать станете…

      – На дедушку моего? Не врешь, так правда! – сказал Пугачев и вышел. Портрет ему не понравился. Он ожидал увидеть себя в славе и сиянии, с державой и скипетром в руках. И пожалел затраченное время.

      …Через две недели портрет был в келье игумена Филарета. Кланяясь в ноги старцу, живописец восторженно говорил:

      – Лик государя объявленного, Петра Федорыча, списал, великого заступника веры нашей…

      – Покажь, покажь.

      Живописец развязал портрет, упакованный в синюю набойчатую скатерть, и, как некую святыню, подал игумену. Тот долго всматривался в черты изображенного лица. Наконец воскликнул:

      – Ай-ай-ай! Хоть и не больно схож, а он… Камо гряду от лица твоего? Аще взыду на гору, ты тамо еси; аще спущуся во ад, ты тамо еси… Векую шаташася, – старец произносил слова эти каким-то загадочным голосом, а в его глубоких темных глазах поблескивали огоньки.

      Живописец смущенно нашептывал старцу:

      – В народе толкуют, атамана Портнова в Илецком городке вздернул царь-батюшка, Симонова собирается казни предать. Ну и грозен, грозен Петр Федорыч, радетель наш. А власти не признают его, за беглого казака Омельку Пугачева принимают, окаянные!

      Филарет, как вошли в келью, сказал:

      – Надлежит сему государеву портрету подписану быть. Мы умрем, а он останется на посмотренье людям.

      Зная, что Иван Прохоров не горазд в грамоте, Филарет достал из-за божницы пузырек с чернилами, очинил гусиное перо и приготовился писать. Перед тем, не доверяя очам своим, он заглянул в пожелтевшую тетрадь с записями о событиях и встречах и на давней странице сыскал строки: «Сего числа имел беседу с забеглым казаком по имени Емельян Пугачев; нашей веры человек, но дик и странен, донос же попаляем в сиром звании своем гладом духа и проворством СКАЧАТЬ