9+1. Алексей Астафьев

Чтение книги онлайн.

      – Давай! Смеешься, небось?

      – Смеюсь, – ответил Велимир, смеясь, – но не шучу.

      Егорыч довольно заулыбался. Как ребенок с мороженым. Боль в груди, боль в груди… да ну ее в жопу! Отличный мужик, – подумал он про Велимира.

      – Ладно, нам пора, – сказал наглый, едва в бутыль залетел ветер, – полтинник-то до среды одолжите хоть? Не в службу, а в дружбу, а, мужики?

      – Не надо ничего, – твердо как об камень стукнул Егорыч, – спасибо за угощеньице, не держите зла, если что.

      Второй запричитал, замямлил чего-то, забубнил – а толку-то, Егорыч зашаркал по дороге, не оглядываясь назад. Прихвостень пометался-потерся, махнул рукой, с укором посмотрел на горожан, матюгнулся, и, не прощаясь, засучил следом.

      Ξ

      – Коль, приветик.

      – Привет, Велимир.

      – Дело есть срочное, как только сможешь, закрывай все хвосты и мчи в Пестово. Егорыча помнишь? Пастуха?

      – Помню.

      – С ним что-то не так. Выручать надо мужика…

      – Понял.

      – Вопросы?

      – Нету.

      9. Жизнь седьмая. Россия 1500—1560 гг. Мужчина

      – А ну заткнись, сука! Не голоси, я сказал!

      – Тятенька, вы матушку простите, я ее попутал, я глупый черт…

      – Степушка беги, сынок…

      Выхватив из-за пазухи плеть, я точным хлопком огрел первенца по спине, свалив оземь.

      – Не тронь ребенка, ирод…

      – Не смей разявить, баба, – сильным ударом в левую скулу я уложил стерву на вереньки с репой.

      – Маменька, молчите, прошу вас, тятьку ли не знаете? Изуродует нас – глазом не моргнет, будет с нас чучела огородные варганить.

      Степке спину садило крепко, однако он не канючил. Гордилась им мамка и всегда внимала его словам. Голова у Степки что надо, смекалка как у отца.

      – Господи, за что же наказание такое, – сглотнув металлическую слюну, стенала Прося, – Степ, прости сынок, ведь не хотела его злить-то. Гроза вроде сторонкой прошла, а молоко прокисло, вот и попалась под горячую руку.

      Я страсть, как поперечины моему слову не люблю, а она сумлеваться вздумала, молоко пробовать зачала, во дура набитая, будто не знает, что лучше меня не заводить. Накипевшая злоба искала выхода и клокотала язвенным раздражением.

      Крепостные усердно копошились в поле, искоса поглядывая на нас и мелко крестясь Богородице. Вот, дубины стоеросовые, за дурака меня держат… Ща вы у меня схлопочите, ща доберусь и до вас, окаянные.

      – Ну что, дурила соломенные, помышляете, что проделки ваши мне ни к чёму, а? Али хитрость вашу простолюдинову мне не осилить? У-у-у, навозники, хоронитесь, кабы сможати…

      С плеткой я не разлучаюсь СКАЧАТЬ