Солист Большого театра. Матвей Хромченко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      «Войной испепелённые года»…

      Начало войны я помню смутно, только ночные тревоги. Мама будит, помогая одеться, мы спускаемся в метро, сидим на платформе, многие лежат, фашистские самолёты, сбросив зажигалки, улетают, мы поднимаемся на улицу, и я вижу, как лучи прожекторов прорезают черноту неба.

      Затем – Тамбов: мы с мамой и няня как член семьи с июля живём в хате пустившей нас к себе старушки (так мне тогда казалось), каждую субботу ходим к пекарне, выстаиваем очередь и получаем по кирпичу сырого чёрного хлеба. Вскоре к нам с последним эшелоном из Киева приехали бабушка с тётей Соней и моей двоюродной сестрой. Вынув из ридикюля (впервые услыхав это слово, запомнил из-за поразившей меня просьбы) три рубля, бабушка просит: «Внучек, купи мне, пожалуйста, свежую французскую булочку»…

      Два самых памятных утра.

      Первое – в конце августа. Проснувшись – сестра Люба и я спали на печном лежаке, вижу сидящих за столом безмолвных женщин: утром Совинформбюро сообщило, что Гомель советскими войсками сдан, а накануне почтальон принёс отправленную оттуда телеграмму от отца…

      Второе, в конце октября или начале ноября: пасусь в огороде, у калитки останавливается какой-то небритый прохожий, тянет ко мне руки и зовёт: сынок…

      …

      На фронт отец отбыл с едва ли не первой концертной бригадой в «должности» комиссара (командировочное удостоверение подписал К. Ворошилов). Выступали в Гомеле, гитлеровская армия взяла город в кольцо, последний концерт, вечером бомбёжка, артисты спрятались в подвале дома, в него попала бомба, он рухнул, завалив выход. Когда части Красной Армии, прорвав окружение, по понтонным мостам начали покидать Гомель, о них вспомнил комдив, их успели откопать. Назову их: Николай Осипов, его имя ныне носит оркестр русских народных инструментов, и пианист Дмитрий Осипов, певцы московской филармонии Ирма Яунзем и Алексей Королев, из Большого театра баянист Петр Швец и балетная пара Мара Дамаева с Борисом Холфиным.

      Он вспоминал (сб. «Война и музыка», о нём ниже): вырвавшись из Гомеля, бригада колесила по белорусским лесам, попала в расположение танковой дивизии, после концерта был митинг. Затем выступали у конников, пехотинцев, сапёров и чуть было не погибли, наткнувшись на наш истребительный отряд, принявший артистов за диверсантов.

      Наши части то переходили в наступление, то отступали, фронт ломался, артисты потеряли связь со штабом фронта, вырваться из леса было невозможно. Однажды увидели на просеке колонну танков, обрадовались: «свои», но успели разглядеть свастики – мимо затаившихся шла фашистская колонна. Не отчаялись, не осели в соседней деревне, упорно шли дальше. Наконец добрались до Чернигова (далее цитирую в изменённой мною последовательности фрагменты заметки «Концерт на фронте» коллеги по газете «Известия» Натальи Кищик, январь, 1985 г.):

      «С. М. Хромченко рассказывает мне, что до войны больше всего на свете берёг горло. А тут, во фронтовом лесу, забыл СКАЧАТЬ