Открывая Москву: прогулки по самым красивым московским зданиям. Александр Васькин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ их к хорошему месту, получить серьезные деньги и разделить их между детьми. Знакомых у него в разных кругах Петербурга и Москвы была тьма-тьмущая – всяких рангов и положений. Практический и сообразительный “мужичок” Девичьего поля направился по этому делу прямо к такому лицу, которое могло представить собрание отечественных редкостей надежнейшему приобретателю: государю Николаю Павловичу. Лицо это было – известный барон (позже граф) Модест Андреевич Корф, тогда директор императорской публичной библиотеки, статс-секретарь, автор книги “Первые дни царствования императора Николая Павловича”, которому государь при встречах обыкновенно протягивал руку. Корф уладил дело скоро: “древлехранилище” Погодина приобретено казною за полтораста тысяч рублей и поступило известной частию (рукописей и старопечатных книг) в ведение императорской публичной библиотеки… Между тем явились праздные болтуны, которые трубили везде, что Погодину заплачена чересчур большая сумма; что все это старое, ничего не стоящее тряпье».

      Мир тесен, как говорится. Тот же барон Корф, что отказывал Одоевскому в развитии Румянцевского музея, прибрал к рукам и коллекцию Погодина, осевшую в Публичной библиотеке и Эрмитаже. А Москва так и не получила своего национального музея. В будущем (в 1878 году) вдова Погодина все же передаст в Пашков дом рабочую библиотеку мужа, но сказать, что таким образом восторжествовала справедливость, было бы слишком.

      А тем временем все шло к своему логическому продолжению. Окончательное решение принял Александр II. Увлеченный в то время реформой по отмене крепостного права, он тем не менее затею Одоевского одобрил и поручил серьезно изучить этот вопрос Комитету министров, который постановил: «Румянцевские дома и места, им принадлежащие, продав, обратить вырученную сумму в распоряжение Министерства народного просвещения с тем, чтобы, руководствуясь точным смыслом именного Высочайшего указа Правительствующему сенату, от 22 марта 1828 года данного, она составила неотъемлемую собственность всего учреждения и, с переводом последнего в Москву, следовала за ним в полном количестве для употребления ни на что иное, как только на содержание и умножение коллекций графа Румянцева. Таковое мнение Комитета министров удостоилось Высочайшего утверждения, 23 мая 1861 года».

      А как отнеслась к идее переноса Румянцевского музея в Москву петербургская общественность? Мало сказать, что неодобрительно. В центре поднявшейся волны возмущения оказался неутомимый критик В. Стасов. В своих записках «Румянцовский музей. История его перевода из Петербурга в Москву в 1860–1861 годах», напечатанных в журнале «Русская старина» в 1882 году, он гневно негодует по этому поводу. «История этого дела представляет несколько интересных подробностей, которые наверное будут любопытны многим у нас. Тут рисуются образ мыслей, характеры, взгляды, понятия людей тогдашнего времени, одних в хорошую, других в дурную сторону. Случай заставил меня играть некоторую роль в этом СКАЧАТЬ