«Одесский текст»: солнечная литература вольного города. Из цикла «Филология для эрудитов». Юрий Дмитриевич Ладохин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и револьвер у виска… Не смотрите на меня так!» [Там же, с. 104].

      В рассказе Ефима Зозули шутовское обличие сразу проступает сквозь мнимые королевские наряды: «Людям не надоедает и вряд ли когда-нибудь надоест: беря взаймы, искренне уверять: «Ей-богу, до среды»… Не имея башмаков, развивать теории прогресса. А не имея ума – читать публичные лекции… Ничего не смысля в картине, бормотать с достоинством: «М-м.. да… экспрессия, воздух…”. Не давать подачки нищему и заявлять гордо: «Не даю прин-ци-пи-аль-но!». Не иметь сердца и пламенно обличать бессердечие» [Зозуля 2010, с. 59]. По мнению язвительного Дона Аминадо, на котелках и шляпах добропорядочных горожан надо нашивать шутовские бубенцы только из-за их тяги к развлекательным зрелищам в кабаре: «Но, леди и джентльмены… Для кабаре необходим, и это совершенно неоспоримо – подвал. Вы спросите, почему непременно подвал, а не партер или бельэтаж? Очень просто. Когда люди опускаются до того, что идут в кабаре, надо дать им возможность опуститься как можно ниже. Ибо, как сказал Ницше: «Падающего подтолкни…«» [Дон Аминадо 2010, с. 52 – 53].

      Не менее важна для одесских авторов и яркая театральность образов. Всего лишь несколько размашистых мазков С. Юшкевича – и стиль франтоватого богача Дудьки как на ладони: «Он пил в этот полдень кофе у Лейбаха. В его скромном, но дорогом галстухе утренней росинкой блестел каратный бриллиант. У сердца тикал „Патек“. Золотая изящная цепочка покоилась на жилетке. Бом, бим, сулу, тики, мум!» [Юшкевич 2010, с. 106]. Дон Аминадо ищет истоки театрального конферанса в известном ветхозаветном сюжете: «Итак: конферансье… В своем роде – комиссионер искусства!.. Искусства обольщать, обещать и соблазнять. В этом смысле первым конферансье в мире был, если хотите, змей с его гениальной инсценировкой грехопадения Евы. Кстати сказать, вся постановка этой одноактной миниатюры стоила ему гроши. Гардероб сводился к паре фиговых листков, а для реквизита понадобилось одно самое обыкновенное свежее яблоко» [Дон Аминадо 2010, с. 53].

      Эмиль Кроткий вообще отваживается на весьма смелое обобщение, сравнивая Одессу с соблазнительной, но непостоянной красоткой в венке из цветков акации: «О город – смесь племен и наций! // Ты, здравой логике в ущерб, // Цветы прославленных акций // Забыл вплести в свой юный герб. // Вот символ города-кокетки – // Душистый цвет, покрывший ветки // Подобьем легкого снежка, // При первом ветре пасть готовый, // Слегка хмельной, слегка дешевый // И… надоедливый слегка!..» [Кроткий 2010, с. 64]. Готовы согласиться с поэтом: обаяние Одессы настолько велико, что искренняя любовь к этому солнечному городу не проходит и после того, как облетают цветы белоснежных акаций!

      Глава 2. Особенности карнавальной традиции одесской литературы

      Следующий этап нашего исследования – карнавальные традиции одесской словесности. В «Одесских рассказах» И. Бабеля можно проследить, как в литературный текст СКАЧАТЬ