Притворись, что мы вместе. Дарья Сумарокова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в тумане, ампула реланиума так и осталась невскрытой. Откуда-то совсем из другой реальности материализовались сначала мать с отцом, потом братья и Вовка. Все ходили из комнаты в кухню и обратно, что-то у меня спрашивали, кто-то плакал. Потом я вспомнила, что плакали все, кроме отца, бабушки и меня.

      Пусть заботятся сами о себе. Они живы, нестары и здоровы. Я люблю тебя, дед.

      Как назло, два дня по Цельсию держался стойкий минус. Земля успела промерзнуть. В холода кладбище вообще очень мрачное. Летом зеленые краски дают надежду, а декабрьская черно-белая палитра нагнетает мрачные мысли. Кто-то шепнул на ухо: когда человека кладут в землю, прощающимся становится легче. В этот момент умерший находит свое пристанище и покой. Ни хрена! Тупое вранье. Я почти физически чувствовала холод этой отвратительной сырой ямы. Какое еще пристанище в таком мерзопакостном месте? Дурь собачья. Опустили гроб и начали кидать землю. Все сопровождалось ужасной какофонией: звякали лопаты о подмерзшие куски земли, люди топтались в грязном скрипучем снегу, кто-то негромко переговаривался. В голове стучал отбойный молоток. Потом на тяжелый земляной холм упали гвоздики, и я поняла, что деда действительно здесь больше нет. Мне остался серебряный морской кортик, братанам – ордена. Так он решил. Это было самое большое наследство в мире.

      За две недели до Нового года мы с Асрян вернулись в наш обычный субботний рабочий режим. Дежурство протекало, как всегда, бодро, в шесть вечера я осознала – если наконец не схожу в туалет, то внутренности разорвутся. На семидесяти койках в отделении лежало восемьдесят человек, коридор был заставлен дополнительными кроватями. Движение и шум не прекращались ни на минуту, оставалось только молиться, чтобы «Скорая» не откопала на задворках города еще одну тяжелую внематочную беременность или криминальный аборт. Около десяти вечера мы осторожно, чтобы не сглазить наступившую тишину, прокрались в сестринскую и с надеждой на лучшее вскипятили чайник, включили маленькую электрическую плитку и наконец подогрели мои котлеты и Иркины овощи. Ноги гудели, желудок требовал еды. На время похорон и траура я брала две недели отпуска, и из-за этого накопилось много событий, не перетертых еще нашим с Иркой вечерним бабским разговором.

      – Как твой еврей?

      – Еврей – прекрасно. Рассматривает меня под лупой. Ты ж понимаешь, какая ответственность перед семьей. Почетная обязанность сохранения генофонда с высоким айкью.

      – И в чем же это выражается на практике?

      – В двух параллельных потоках: цветы, кино и новые духи, а потом расспросы о здоровье, образовании, наличии вредных привычек и наследственных заболеваний у всех моих родичей, ну и завуалированно у меня. У подъезда каждый раз выходит, открывает в машине дверь с моей стороны и руку подает. Когда я сказала, что меня это напрягает, последовал рассказ про маму: в прошлую зиму вот так вот вылезала из машины, бедняжка, и растянула ахилл. Тяжело вылезать из нового «Лендровера».

      – Блин, он что, до сих пор на тебя не покушался, что ли?

      – Сокольникова, ты для начала вспомни, какой невинной СКАЧАТЬ