Ловец человеков (сборник). Евгений Иванович Замятин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ – запрыгали, захлопали, заорали, кругом понеслись ведьмята. Не вытерпел капитан, вскочил, закружился с ними, – все равно, чьи они: капитановы, адъютантовы, Молочковы…

      Потом все вместе играли в кулючки. Потом составляли лекарства: капитан и ведьмята – доктора, Яшка Ломайлов – фершал, а Тихмень – пациент… А потом уж пора и спать.

      Так и остался Тихмень на бобах: опять ничего не узнал.

      16. Пружинка

      Нарочно, смеху для, распустил Молочко слух, что генерал вернулся из города. И Шмит на этом поймался. Сейчас же закипел: «Иду!»

      Он стоял перед зеркалом, сумрачно вертел в руках крахмальный воротничок. Положил на подзеркальник, позвал Марусю:

      – Пожалуйста, погляди вот – чистый? Можно еще надеть? У меня больше нет. Ведь у нас ничего теперь нету.

      Узенькая – еще уже, чем была, с двумя морщинками похоронными по углам губ, подошла Маруся.

      – Покажи-ка? Да, он… да, пожалуй, еще годится…

      И, все еще вращая воротничок в руке, глаз не спуская с воротничка – сказала тихо:

      – О, если бы не жить! Позволь умереть… позволь мне, Шмит!

      Да, это она, Маруся: паутинка – и смерть, воротничок – и не жить…

      – Умереть? – усмехнулся Шмит. – Умереть никогда не трудно, вот – убить…

      Он быстро кончил одеваться и вышел. По морозной, звонкой земле шел – земли не чуял: так напружены были в нем все жилочки, как стальные струны. Шел злобно-твердый, отточенный, быстрый.

      Ненавистно-знакомая дверь, обитая желтой клеенкой, ненавистно-сияющий генеральский Ларька.

      – Да их преосходительство и не думали, и не приезжали вот ей-боженьку же, провалиться мне.

      Шмит стоял упруго, готовый прыгнуть, что-то держал наготове в кармане.

      – Да вот не верите, ваше-скородь, так пожалте, сами поглядите…

      И Ларька широко разинул дверь, сам стал в стороне.

      «Если открывает – значит нету, правда… Вломиться – и опять остаться в дураках?»

      Так резко повернулся Шмит на пороге, что Ларька назад даже прянул и глаза зажмурил.

      Шмит стиснул зубы, стиснул рукоятку револьвера, всего себя сдавил в злую пружину. Разжаться бы, ударить! Побежал в казармы – почему, и сам того не знал.

      В казарме – пусто-чистые из бревен стены. Все были там, за пороховым погребом, – что-то никому не ведомое устраивали к генеральшиным именинам. Один только дневальный сонно слонялся, – серый солдатик, все у него серое: и глаза, и волосы, и лицо – все, как сукно солдатское.

      Шмит бежал вдоль бревенчатой стены, мигали в глазах оголенные нары. За погон что-то задело, – глянул на стену, вверх: там – на одной петельке качалась таблица отдания чести.

      Шмит рванул таблицу:

      – Эт-то что такое? Ты у меня…

      И так ударил голосом на «эт-то», так развернул в этом слове мучительную ту пружину, что вышло, должно быть, страшным простое «это»: серый солдатик шатнулся, как от удара.

      Но Шмит был уж далеко: этот СКАЧАТЬ