включил местное радио и по салону разнеслись жизнерадостные препирания местных радиоведущих, изредка прерываемые популярными зажигательными композициями. Елена поискала свою сумочку, слава богу, она была на месте. Быстро проверив её содержимое, она еще раз прикинула все ли взяла из дома, хотя в действительности, если бы она даже что-то забыла, например зеркало или губную помаду, никто не стал бы возвращаться. Сжав в руке лаковый клатч, Елена посмотрела в окно. Родные пейзажи мелькали, быстро сменяя друг друга и ехать предстояло совсем недолго. Блаженно расслабившись, Елена откинулась на мягкую спинку сиденья и мелкий ворс автомобильных чехлов, тут же приятно прикоснулся к коже. «Всё! Начинается новая жизнь!» Основной груз проблем остался позади, разрешившись неожиданно в лучшую сторону и теперь, можно как следует отдохнуть и повеселиться, перед следующим этапом жизни. Ей неожиданно захотелось рисовать, знакомый легкий зуд, пробежал по ладоням, концентрируясь на кончиках пальцев легким приятным покалыванием. В последнее время она редко брала в руки карандаш, отсутствие вдохновения стало нормой и только после встречи с отцом, внутреннее напряжение, преследовавшее её постоянно, стало спадать, уступая место простым жизненным радостям. Она до сих пор не могла поверить, что ей больше не придется мучить скучные цифры, дававшиеся ей с большим трудом, чтобы поступить в экономический университет. Елене были ближе гуманитарные науки, она обожала литературу, поэзию, живопись и даже когда-то давно пробовала писать собственные стихи. Желание складывать рифмы быстро отступило, чего нельзя было сказать о рисовании. Увидев однажды репродукцию русского живописца Васнецова «Алёнушка», украшавшую кабинет школьного психолога, Елена не могла оторвать глаз. Именно тогда она впервые ощутила уже знакомое покалывание в руках. Елена захотела рисовать, она захотела сильно, не так как дети хотят новую игрушку, очень дорогую или редкую, она захотела безумно, страстно и даже немного болезненно, каждой клеточкой своего тела. И она начала рисовать. Сначала неумело, ляписто, но потом её линии становились всё более правильными, а лица узнаваемыми. С тех пор она сильно преуспела в рисовании. Её маленькие шедевры бережно хранились в потертой кожаной папке, постепенно увеличиваясь в количестве и совершенствуясь в написании. Елена медленно открыла глаза, наткнувшись тут же на настороженный взгляд сестры:
– Ты меня пугаешь. – Нахмурилась Катерина. – Сидишь, молчишь и сама себе улыбаешься. С тобой все в порядке?
Елена, шутя, хлопнула сестру по руке:
– Эй, тебе хочется, чтобы я грустила?
– Да нет, хотя это было бы привычней. Мы почти приехали. – Катерина открыла сумку, доставая кошелек. – Поделишься своими мыслями?
– Да тут и делиться то нечем, просто хорошо на душе и спокойно. Давно я себя так не ощущала.
– Понятно, а я, что-то уставшая какая-то, никак не могла заснуть этой ночью.
