Философия возможных миров. Александр Секацкий

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ взрослых пришествие Серенького Волчка может быть вторичным образом мотивировано непослушанием, баловством, беспокоящим поведением и прочими пустяками, но такая мотивация только лишь затемняет тайну его Пришествия. Если в словах, которые сказаны в сердцах (будешь доставать – волку отдам), заметна подмена, привнесение некоторого «воспитательного резона», то в убаюкивающей колыбельной покров эвфемизма минимален: не ложися на краю… Всего-то заснул на краю – этого уже и достаточно для волка, уже и схватит, и утащит во калиновый лесок, под ракитовый кусток, умчит в тридевятое царство… А будешь предусмотрительным (послушным), ляжешь у стеночки и – что ж, с той же вероятностью или, лучше сказать, непредсказуемостью Волчок выхватит и оттуда.

      Почему? А потому что в мире, по которому он шастает, нет стеночек, этот континуум не полон, он с дырками и прорехами: даже при самом строгом математическом слежении появляются объекты, не выводимые из континуума, не доказуемые и не опровергаемые в нем. Там, где выдергивают людей без объяснения причин (да и без наличия оных), там мы все на краю. И это «там» – здесь, вот в чем дело. Здесь, за соседним углом, в отчем доме, в детской спальне.

      Когда серенький волчок, когда явится волчок,

      Агнца себе найдет и утащит во лесок.

      Думается мне, что не случаен интерес к простой детской песенке, не случаен и удивительный мультфильм Юрия Норштейна – воистину запредельная сказка, повествующая о том, о чем принято дружно молчать и что может быть озвучено лишь в двух тональностях – либо в тональности леденящего ужаса, либо в интонации детской колыбельной, всегда вмещающей в себя самую радикальную философию мира.

      В связи с пришествием Волчка стоит сказать несколько слов о смерти, вещи весьма печальной, но все же привычной, медленно сглаживающей собственные разрывы и быстро – чужие. Когда хотят выразить непоправимость смерти, ее внезапность, «не укладываемость в голове», нередко говорят: «Смерть вырвала из наших рядов…» – и в этом случае называют смерть не своим именем, если угодно, клевещут на нее. Смерть не вырывает из рядов бесследно, ей предшествуют пуля, нож, болезнь, старость, усталость от жизни и сама жизнь в ее исполненности. Совсем не волчьи повадки у смерти, она плавно вписана в мир естественных феноменов, и лишь в том случае, когда с трудом помнящие говорят о внезапно пропавшем: «Где-то сгинул», они, возможно, приближаются к сути дела. При всей своей непоправимости смерть все равно остается внутри континуума умопостигаемости. Покинувшие мир посредством смерти не забыты, или, лучше сказать, память о них угасает медленно, некоторых из них мы помним до сих пор. Иное дело детский серенький волчок, он же Жрык, он же Выдра, запускающая свой коготь из ниоткуда и уносящая, возможно, первую попавшуюся добычу в никуда. Да хоть бы и под ракитовый кусток, поскольку любой ответ будет все равно гаданием на кофейной гуще: там нет локализации, никакой. То есть колыбельная права и еще в одном аспекте: СКАЧАТЬ