Морские повести и рассказы. Виктор Конецкий

Чтение книги онлайн.

      – Женщины есть женщины, – после паузы сказал механик. – У них сердце – что колодец в пустыне: никто не знает, что там – живая вода или дохлый верблюд.

      Левин захохотал, дрыгая от восторга длинными ногами:

      – Как, как это? Никогда не знаешь, дохлый ли там осел или живая вода? Это пословица?

      – Убери ноги с одеяла, – сказал Вольнов.

      Левин и ухом не повел. Он продолжал смеяться.

      – Это, полярные капитаны, арабская мудрость, – торжественно объяснил Григорий Арсеньевич. Он тоже смеялся.

      – А я, пожалуй, не прочь зимовать, – сказал Левин. – Так будет мне спокойнее. Не хочется домой возвращаться. Когда я дома живу, Григорий Арсеньевич, то непрерывно хочу идти в гастроном или… в инкассаторский пункт. Я беру авоську и ухожу. Пожалуйста: я куплю и молоко, и толокно, пожалуйста, – только бы не быть дома. Моряк с авоськой на шее…

      Никто не ответил ему. Все слушали шорох и скрип льда за бортом. С палубы через люк доносился голос старпома: «Если тебя на корме поставили, там и стой… И куда лопату дел… Давай снег сгребай…»

      – Все в жизни делают глупости, – сказал наконец стармех. – Особенно в молодости. Это в порядке вещей. А у меня что-то все не то с сердечком, капитан.

      – Ложись пока, а я с флагмедиком свяжусь по рации. Может, он посоветует чего, – сказал Вольнов.

      – Нет. Не надо. Они меня сразу в лазарет на ледокол отправят. Вот и весь перегон будет.

      – Авоська – от слова «авось», – сказал Левин. – Авось что подвернется по дороге, да? А медиков я тоже не люблю.

      Механик завернулся с головой в тулуп и лег спать.

      С палубы вахтенные сгребали снег деревянными лопатами. Был слышен каждый скребок. Как в городе ранним утром через замерзшее стекло окна, когда после ночного снега дворники убирают мостовые.

      – Пей чай, Яков, – сказал Вольнов, наливая кружки.

      Левин взял кружку, поставил ее себе на грудь, сказал:

      – Глеб, произошла какая-то чудовищная несправедливость… Ты знаешь, почему я все время уходил тогда от вас? В «Интуристе» и на улице потом?

      – Нет. Я не думал об этом.

      Вольнов подсел ближе к печурке и сушил возле нее портянки. Босыми ногами он все время ощущал вздрагивание и дрожь стального настила палубы. Ветер, очевидно, крепчал, и льды нажимали сильнее.

      – Я никогда и не подозревал, как она важна для меня. Я это понял только тогда, когда заметил в ресторане, что между вами что-то происходит. Я это сразу заметил, Глеб. И мне очень не хотелось оставлять вас вдвоем. Поэтому я и уходил все время. Ты такое можешь понять?

      – Да.

      – Мы были просто знакомы. Много лет. Случайные встречи. Воспоминания конца войны… Она была замужем. Я женат. У меня дети. И никаких таких мыслей у меня не возникало. И вдруг… Вероятно, ревность – сильный катализатор. Это глупо, но это так.

      – Прости, – сказал Вольнов.

      – Очень все смешно. Очень, – сказал Левин. – Ты у нее ночевал?

      – Да.

СКАЧАТЬ