Морские повести и рассказы. Виктор Конецкий

Чтение книги онлайн.

      И вдруг – треножник из ржавых железных прутьев, горка серых голышей, тусклая дощечка: «Матрос-водолаз Вениамин Львов. Погиб при смене винта в дрейфующем льду 09.10.1945. Ледокольный пароход „Капитан Белоусов“». И рядом, на мокрой глине, позеленевшие винтовочные гильзы.

      Все останавливаются и долго молча стоят у ржавых прутьев. Кто-то первым стаскивает с головы шапку. За ним – остальные. Ветер холодит волосы.

      – Гильзы…

      – Ага, это салют отдавали…

      – Верно, шланг-сигнал ему передавило льдиной…

      – Наверное…

      – А плохо так вот, одному… всегда лежать…

      – А может, он там сидит…

      – Заткнись, остряк…

      – Смотрите, кореша!

      Метрах в трех от могилы – серая человеческая кость.

      – Песцы работают…

      – Надо еще голышей навалить…

      Приносят от берега десяток холодных камней, складывают к подножию треножника. И опять стоят. Всем как-то совестно уходить отсюда, возвращаться на судно, оставлять Вениамина Львова одного среди тишины, холода и пустынности окрайного Таймыра.

      Но они уходят. Чавкает под бахилами кислая глина. Потом опять скрипят уключины вельбота, взбулькивает за острой кормой вода, от резких и дружных заносов весел вельбот покачивается…

      «Жива ли еще его мать?» – подумал Вольнов.

      Он так же думал и тогда, на вельботе. Хотел даже после возвращения в Архангельск поискать в архиве Арктического пароходства ее адрес, написать письмо. Он не знал, что надо писать. Просто вспомнил про свою мать, про то, как она ждет его из рейсов, как думает по ночам о смерти. Но он, конечно, не написал…

      У судов встретил капитанов сонным ворчанием Айк.

      – А ты, оказывается, свиреп, кабысдох, – сказал Левин и дернул Айка за хвост.

      Айк хрипло залаял.

      – Я, если хочешь, могу подарить тебе его, – сказал Вольнов. – Я быстро привыкаю к зверью, а потом тяжело расставаться.

      – Спасибо. Не отказываюсь. Я, наверное, уже привык к тому, что в жизни часто приходится расставаться.

      И в ту же ночь пес сменил местожительство.

      Архангельск – город дерева, целлюлозы, судов и рыбы.

      Лучший ресторан в Архангельске – «Интурист».

      В «Интурист» теперь без галстуков не пускают. Но можно туда проникнуть даже в русской косоворотке и русских сапогах, если дашь швейцару десятку. Именно это и сделал Левин, когда швейцар выставил Вольнова на улицу за отсутствие у Глеба галстука.

      – Ладно уж… садитесь в самый угол и спиной к музыке, если приличия нарушаете, – сказал швейцар дядя Вася, брезгливо принимая от Левина новенькую купюру.

      – Дядя Вася, – сказал Яков Левин, – береги нервы. На твоей работе без нервов – ужас.

      Левин был одет по последней моде, соединяя СКАЧАТЬ