которая уже в течение нескольких месяцев не получала зарплату. Потому что касса Мосада была банально пуста. Впрочем, предыдущий начальник и не настаивал на ее пополнении. А кто же будет давать деньги, если их не просят, особенно в маленьком бедном государстве, каковым являлся Израиль? Встреча с главным бухгалтером, который вообще в то время занимался делами, не относящимися к деятельности Мосада, тоже была не утешительной. Тогда Харел направился к Бен-Гуриону (тоже, кстати, человеку невысокого роста). «Если оставить Мосад в таком виде, в каком он существует сейчас, т. е. без средств и всяких ресурсов, то вся его деятельность неизбежно станет источником неприятностей и унижения для государства», – решительно заявил он премьер-министру. В тот же день бюджет института был увеличен в десять раз. Агенты, находившиеся за границей, были вызваны домой, с каждым из них Харел беседовал и лично определял его пригодность к дальнейшей работе в Мосаде. Один за другим лучшие люди из других разведывательных учреждений, в частности, из ШАБАКа, переходили по приглашению Харела для работы в Мосад. Сама организация переехала в новое, более просторное помещение. Харел создал спецшколу для подготовки агентов и установил для всех своих сотрудников исключительно высокие профессиональные стандарты. Не менее высоки были и его моральные стандарты. Супермены в «телевизионном» понимании этого слова, палачи и садисты, люди жестокие ему были не нужны. «Мне нужны люди, – говорил он, испытывающие отвращение к убийству, но которых, тем не менее, можно научить убивать». Один из сотрудников по-своему прокомментировал этот тезис: «Исер хотел, чтобы работу негодяев выполняли честные люди». Как это принято в Израиле, Харел хотел, чтобы абсолютно все сотрудники, включая уборщиц, называли его по имени – «Исер». Он работал по 18 часов в сутки. Изучал методы работы ЦРУ, КГБ, английской и других разведок. В его образовании были большие пробелы, многие его представления о происходящем в мире были дилетантские и поверхностные, ему была присуща масса предрассудков. Но он обладал талантом внушить своим сотрудникам чувство преданности и выполнения своего долга. В его кабинете стояли только письменный стол, стул и кушетка. Входящего к нему агента он усаживал на кушетку и, задав один-два вопроса о житье-бытье, говорил: «Послушай, у нас тут возникла проблема…» И агент, который еще утром клялся жене, что идет на работу только для того, чтобы подать заявление об уходе, тут же начинал горячо обсуждать детали предстоящего задания. Харел был безжалостен к своим врагам и недоброжелателям. Но к преданным ему сотрудникам относился лучше, чем к детям. Харел был кристально честный человек и полагал, что все его сотрудники были такими же. Справедливости ради, нужно сказать, что никто из них не пытался его обмануть. Все хорошо предполагали возможные результаты разоблачения обмана. Отношения между его сотрудниками были скорее дружественными, чем официальными. От Харела пошли многие традиции Мосада – как безусловно положительные, так и, пожалуй, отрицательные:
СКАЧАТЬ
