Плешь Ильича и др. рассказы адвоката. Аркадий Ваксберг

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ уголовное дело.

      – Браться, – сказал Казначеев. – Обазательно браться!

      – Вы, стало быть, знаете, о каком деле идет речь?

      – Понятия не имею. Просто дел, за которые адвокату не следует браться, не существует.

      Надо было сказать: «да, да, конечно», «ну, разумеется, само собой», потому что таких дел действительно не существует, и юристу, который не знает азбуки своей профессии, нечего делать в адвокатуре. Но что это за разговор, если только поддакивать?..

      – Так ведь преступление-то ужасное.

      – Тем более. – Казначеев заговорил со мной строго и даже, мне показалось, со все нарастающим раздражением. – Чем оно ужаснее, тем ваша роль важнее.

      – И надежды нет никакой – все доказано, все…

      – То есть как доказано? Кем? Когда? Ведь суд еще не состоялся. Как же можно говорить, что доказано хоть что-то? И почему это вы, именно вы, адвокат, уже вынесли приговор. Вы разве судья?

      Я попробовал возразить, но он перебил меня, заговорил быстро и нервно:

      – Наверно, убийство, не так ли?

      – Да.

      – Месть? Корысть? Или из низменных побуждений?..

      – Из очень низменных…

      – Убита женщина?

      – Ребенок…

      – Кем?

      – Отчимом.

      – Убийца сознался?

      – В том-то и дело! Полностью… Сначала отпирался, а потом сознался во всем.

      – Вот видите: сначала не признавался.

      – Что с того? Надеялся выкрутиться. А потом улики приперли, вот и сознался.

      – Ну, это еще не факт! Мать ничего не знала?

      – Напротив, была его соучастницей.

      – Вот это да!.. Завидую вам: работка предстоит интересная…

      Я напомнил: недавно ему попалась как раз такая работка, и он ее выполнил с честью. Но – нет: похожего дела у Казначеева не было, а если и было, то очень давно, и вовсе он не выиграл его – проиграл. Словом, точь-в точь как в «том» анекдоте…

      Мудрено ли?! Если оно было хоть чуть похоже на дело Николая Кислякова, то и правда – как его выиграть?

      Тоне я так и сказал:

      – Хорошо, я поеду. Но надежды нет никакой – имейте это в виду. Никакой, даже крошечной…

      Ее лицо скривилось, она заплакала, заголосила, и это было так страшно, что в нашей консультации (так назывались тогда адвокатские конторы), притерпевшейся и к горю, и к слезам, поднялся переполох. Кое-как мы ее успокоили, она смолкла, но слезы все текли по смуглому, в рябинках и морщинах, лицу, постаревшему сразу на десять лет. Она и так-то была некрасива – скуластая, с приплюснутым носом, почти безбровая матрешка, в небрежно повязанном пестром платке. Тоненькая, стройная, она подчас казалась ребенком, которого сломила совсем недетская, не ко времени грянувшая беда.

      Брату ее, Николаю, СКАЧАТЬ