Палитра. Избранная лирика. Виталий Юдин

Чтение книги онлайн.

      Драцена, зацвела у нас!

      Драцена —

      пятнадцать лет молчала и —

      цветёт,

      как будто время подошло: – На сцену!

      Сова, что стерегла её, зовёт.

      Так ночью мы увидели воочию,

      сквозь занавес прозрачный из стеблей,

      свои цветки пахучие ворочая,

      тёк в белой пене молодой ручей.

      Ни днём для пчёл, шмелей,

      а только ночью,

      когда никто к тычинкам не прильнёт,

      цветы раскрывшись, трепетно и сочно

      заваривают свой душистый мёд.

      Смола с ветвей вдогонку ароматам,

      прозрачна как роса, как кипяток,

      стекает вглубь соцветий,

      бриллианты,

      закалывая в каждый лепесток.

      Не в шуме суеты, где фальшь и блёстки,

      Притворной страсти и духов полёт.

      В расплавленном луной полночном воске

      ночная гостья чудо создаёт.

      В России персики не зреют,

      здесь мало солнца, чтобы зреть.

      К Серову, вытянувши шеи,

      идём на персики глядеть.

      Но, завладев передним планом,

      они не украшали стол:

      ОНА!

      Подсвеченная рамой

      глядела девочка в упор.

      От розового одеянья,

      банта с горошками на нём,

      от блика на щеке – сиянье

      соподчиняло всё кругом.

      Парижской школы – обаянье,

      восторга в горле твёрдый ком.

      Застыв в парящем развороте

      она, держала сжатым ртом,

      все взгляды зрителей напротив,

      разверзнутых перед холстом.

      Пять стульев находились рядом

      в картине разместясь с трудом.

      Кто должен был прейти из сада

      и больше не вернулся в дом?

      И каждый юный посетитель,

      ища для приглашенья шанс,

      встречал взгляд девочки: Простите!

      Я жду не Вас, Я жду не Вас.

      Укрылись под магнолией, на мысе.

      Качает небо дремлющий залив,

      в нём зарослей струящиеся выси

      тёмно-лиловый, на волне, отлив.

      Нет никого. И – щекоча, ни звука,

       жучки, из вереска, сползают по руке.

      – Ты, всё мне изомнёшь! – Сказала сухо

      и губки вытянув, к моей прильнув щеке.

      – Какое чудо! И печенье с тмином,

       которое жевала, ко мне в рот,

      подсунула и массою противной,

       я наслаждался, полный идиот.

      И губы с нежной клейкостью лукума,

      меня ласкали, волю дав, моим.

      Лишь камешкам, осыпавшимся с шумом,

      всё слышно было, что мы говорим.

      – Возьми меня! – глаза полны желания,

      её душистая, прохладная рука

      меня касалась и озноб касания —

      по всем спинным прошёлся позвонкам.

       Лёжа на ней, неистово и пылко,

       я целовал, как нежные цветки:

      и шею, где, вздымаясь, билась жилка,

      и груди полные и твёрдые соски.

      Поддавшись вся, мне волосы ероша,

       она не шевелилась. Тишина.

       Коза. В рододендронах.

      С млечной ношей.

      Вдали от хутора.

      Заблудшая. Одна.

      Стихия. Коктейль подавали горячим —

      пылала земля и торфяников СКАЧАТЬ