Три поколения. Художественная автобиография (первая половина ХХ века). Гавриил Яковлевич Кротов

Чтение книги онлайн.

      – Родила, цортушко? Допереж родила. Ить бабка баяла цё не сецяс. Погодила бы, цортушко.

      Что-то похожее на нежность или жалость промелькнуло в душе Василия. Но это чувство было настолько незнакомо ему, что он окончательно смутился.

      – Сынок аль доцка?

      – Сынок. Уди ты ради бога.

      Василий направился к возу, довольный тем, что теперь земельный надел увеличится на одну душу.

      Через несколько часов Варвара снова жала рожь, а новый человек лежал под кустом, защищённый его тенью от солнечных лучей и сосал соску из жёваного хлеба, завёрнутого в тряпицу.

      Варвара иногда подымала голову, прислушивалась, уходила к сыну и смотрела на него счастливыми глазами матери, озаряя его светом любви, купленным страданием.

      Вечером Василий взял сеть, ушёл на реку. Наловив рыбы, приготовил уху.

      – Варька, поди полопай щербы-те. Чай замучалась рожамши.

      Варвара глянула на него счастливыми глазами. Она готова была перенести любые муки, чтобы видеть ласку близкого ей человека.

      При свете костра они смотрели на сына.

      – Целовек, поди, будет, – мечтательно произнес Василий, а Варвара крепко прижала к себе это родное тельце, пахнущее молоком и хлебом.

      Зимний вечер

      Томительно тянутся зимние вечера. За окнами шумит пурга, тянет свою безрадостную, как жизнь, песню.

      В светце горит лучина, слабо освещая лицо женщины, которая прядёт бесконечную нить и поёт заунывную песню, обидно гармонирующую с обстановкой и самой жизнью.

      Яшка примостился на печи, свесил свою вихрастую голову и слушает песню матери.

      – Мам, а мам, расскажи про деда-горбунка.

      – Спи, пострел! Ночь уже, – ворчит мать. Но сквозь суровый ответ проскальзывает нотка нежности.

      – Жил это дед-горбун. Маленький-маленький. А жил он под сырой землей, и знал он и ведал про все клады, сокровища несметные…