Евангелие от Пилата. Эрик-Эмманюэль Шмитт

Чтение книги онлайн.

      Хозяин харчевни, размахивая тряпкой, прогнал старика с ребенком.

      Ревекка улыбнулась мне.

      Голодные старик и ребенок растаяли в ночи.

      Я посмотрел на тарелки, полные недоеденных яств, глянул на золотую брошь, подаренную Ревекке, подумал о нашем счастье и будто окаменел.

      На землю спускалась холодная ночь.

      – Я провожу тебя.

      На следующее утро я разорвал помолвку.

      Все осуждали меня. Но я никому ничего не объяснил, не уступил даже мольбам матери. А тем более мольбам Ревекки.

      В тот вечер на берегу реки в любовном восторге, который толкал нас друг к другу, я понял, как глубоко себялюбиво счастье. Счастье обособляет, загоняет в замкнутое помещение, заставляет закрыть ставни, забыть о других, возводит непреодолимые стены. Счастливый видит мир в ложном свете, и в этот вечер счастье показалось мне невыносимым.

      Счастью я предпочел любовь. Но не ту любовь, которую испытывал к Ревекке, любовь могучую и требовательную. Я больше не хотел любви единоличной, я желал любви вселенской. Я должен был сохранить любовь к несчастному старику и голодному ребенку. Я должен был одарить любовью тех, кто не был столь красив, столь умен, столь весел, чтобы привлекать к себе людей. Я должен был полюбить нелюбимых.

      Я не был создан для счастья. А не будучи создан для счастья, не был создан и для женщин. Ревекка невольно преподала мне урок. Через полгода она вышла замуж за красивого земледельца из Наина, став ему верной, любящей женой.

      – Бедный мальчик, как можно быть таким умным и делать такие глупости? – повторяла моя мать. – Я совсем не понимаю тебя.

      – Мама, я не создан для обычной жизни.

      – А для чего ты создан, боже, для чего? Если бы отец твой был с нами… Чего ты хочешь?

      – Не знаю. Ничего серьезного не произошло. Мне не суждено вступить в брак.

      – И какова же твоя судьба, бедный мой мальчик? Какова она? Если бы твой отец был с нами…

      Был бы я в этом саду, надеясь на смерть и страшась ее, останься в живых отец? Решился бы я?