Статьи. Иван Лукаш

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ еще думал, что это полупобеда, а не победа, Ходкевич еще может вернуться, сдует мужиков Пожарского, и он, Трубецкой, снова будет царевать в Смуте.

      Разбойный князь, можно сказать, «кочевряжился» перед Пожарским. Пожарский хорошо понял его павлинью спесь и пошел с ним на искренний сговор. Они договорились, что все грамоты должны отныне подписываться обоими князьями вместе, «а которые учнут приходить от одного, тем не верить». Они порешили сообща вести осаду Кремля и съезжаться для совещаний на Неглинной, на самой Трубе.

      Замечательно, как оразбойнившийся князь Трубецкой, пустившийся по всем ветрам и пожарам Смуты, самый воровской князь, князь-Смута, целовавший крест в потеху любому вору Сидорке, с дней осады Кремля становится одной из опорных сил освобождения Руси от Смуты.

      Трубецкой как будто не принял обещанной ему монастырской казны, стал чуждаться буйных пиров. Он точно очнулся от беспробудного пьянства, все страшно болит, а сам озирается: «Господи, да что же я наделал», – и уже крестится дрожащей рукою…

      Искренность, прямота и сила Пожарского переменили Трубецкого: как Пожарского выпрямил Шуйский, так Трубецкого выпрямил Пожарский.

      И с дней осады Кремля их имена становятся рядом…

      15 сентября, когда Москва немного отдышалась после Ходкевича, Пожарский послал письмо полякам, засевшим в Кремле с полковниками Стравинским и Будзило. Достойное письмо, полное уважения к ратному противнику, к этому презрительному, буйному, но благородному польскому рыцарству. Пожарский предлагает им почетную сдачу.

      Помощи не будет. Не вернется Ходкевич. Наливайко с казаками ушел от него из-под Смоленска. Жолкевский в Валахии терпит от турок, Сапега и Зборовский заняты на Литве. Никто не придет на Москву. И уже нет больше розни среди московских людей. Пусть поляки выходят из Кремля. Их отпустят в Польшу. Изнемогшим вышлют подводы. А кто пожелает служить в Москве, тех пожалуют по достоинству.

      – Ваши головы и жизни будут охранены, – пишет Пожарский. – Я возьму это на свою душу и упрошу согласиться на то всех ратных людей…

      Но на достойное письмо от поляков пришел недостойный ответ, хвастливый, надменный, смешанный с презрительной бранью: и московский-де народ самый подлый на свете, и всех-де ждет жестокая расправа Владислава.

      – Мы не закрываем от вас стен Кремля, добывайте их, если они вам нужны, – отвечают поляки. – А напрасно царской земли шпынями и блинниками не пустошите. Лучше ты, Пожарский, отпусти к сохам твоих людей. Пусть холоп по-прежнему возделывает землю, поп пусть знает церковь, Козьмы пусть занимаются своей торговлей – в царстве тогда лучше будет, нежели теперь, при твоем правлении…

      Нельзя, впрочем, забывать, что для поляков, служивших королевичу Владиславу и королю Сигизмунду, как и для тех московских людей, кто отсиживался с ними в Кремле, ополчение Минина и Пожарского, взятие Москвы и осада Кремля – все это было только холопским мужицким бунтом против королевичей и короля.

      Через месяц после упорной и неторопливой подготовки СКАЧАТЬ