Реабилитированный Есенин. Петр Радечко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ историю с мячиком. Однако поверить ему можно лишь на несколько минут. Поскольку в «Романе без вранья» автор живописует не менее мерзкую историю из его жизни, но уже без тени сожаления о содеянном:

      «В Москве я поселился (с гимназическим моим товарищем Молабухом) на Петровке, в квартире одного инженера.

      Пустил он нас из боязни уплотнения, из страха за свою золоченую мебель с протертым плюшем, за массивные бронзовые канделябры и портреты предков (так называли мы родителей инженера, развешанных по стенам в тяжелых рамах).

      Надежд инженера мы не оправдали. На другой же день по переезде стащили со стен засиженных мухами предков, навалили их целую гору и вынесли в кухню.

      Бабушка инженера, после такой большевистской операции, заподозрила в нас тайных агентов правительства и стала на целые часы прилипать старческим своим ухом к нашей замочной скважине.

      Тогда-то и порешили мы сократить остаток дней ее бренной жизни (курсив мой. – П. Р.).

      Способ, изобретенный нами, поразил бы своей утонченностью прозорливый ум основателя иезуитского ордена.

      Развалившись на плюшевом диванчике, что спинкой примыкал к замочной скважине, равнодушным голосом заводили мы разговор такого, приблизительно, содержания:

      – А как ты думаешь, Миша, бабушкины бронзовые канделябры пуда по два вытянут?

      – Разумеется, вытянут.

      – А не знаешь ли ты, какого они века?

      – Восемнадцатого, говорила бабушка.

      – И будто бы знаменитейшего итальянского мастера?

      – Флорентийца.

      – Я так соображаю, что, если их приволочь на Сухаревку, пудов пять пшеничной муки отвалят.

      – Отвалят.

      – Так вот пусть уж до воскресенья постоят, а там и потащим.

      – Потащим.

      За стеной в этот момент что-то плюхалось, жалобно стонало и шаркало в безнадежности туфлями.

      А в понедельник заново заводили мы разговор о “канделябрах”, сокращая ничтожный остаток бренной бабушкиной жизни» (курсив мой. – П. Р.).

      Четырехлетний барчук Мариенгоф добился изгнания своей няньки плачем. После окончания гимназии в Пензе он с другом примчался в Москву «на ловлю счастья и чинов» под крылышком всемогущих родственников, их знакомых и малознакомых, пришедших к власти в результате большевистского переворота. И теперь действует, по его же собственному выражению, коварнее инквизитора. И против кого? Против семьи обыкновенного инженера, у которого и богатства – только протертый плюшевый диван, старинные бронзовые канделябры, да галерея портретов собственных предков. Эта семья добровольно «уплотнилась», чтобы предоставить комнату для юных хозяев положения, хлынувших в столицу «на ловлю счастья и чинов» из малых городов и местечек.

      Кстати, перед Есениным, уже известным к тому времени поэтом, никто не уплотнялся. До самой его смерти. А уплотнились перед барчуком Мариенгофом, или, как тогда называли, деклассированным элементом. И семья инженера дрожит перед ним, что вызывало СКАЧАТЬ